На Балканах можно однажды проснуться с похмелья и остаться жить навсегда. Герой интервью – автор издания «О Сербии по-русски», писатель и бродяга, которого многие знают по прозвищу Добрыня Балканыч. Рассказал о том, как из Сибири попал в Сербию, что такое кафана в картине мира местных, в чем загадка сербских женщин и смог бы здесь выжить Виктор Пелевин.

– Привет. Как тебя представить читателям?

– Был Добрыней — стал Бродягой, и всё Балканским! Добрый журналист и честный пьяница. Антипомогатор и рука помощи для хороших людей на Балканах.

– Подожди, а кто такой антипомогатор? Что, себе дороже тебя помочь просить???

– Не-не, это означает, что я помогаторов не люблю, тех, кто занимается «помощью» соотечественникам на регулярной основе и другой профессии не имеет. Вот к таким, кто строит всю свою жизнь чисто на том, что перебрался на новое место раньше остальных, действительно обращаться себе дороже. Более того, я всячески пытаюсь усложнить таким кидалово, делая информацию общедоступной: сколько на самом деле стоит недвижимость или услуга, что она из себя на самом деле представляет и т. д.

– Я тебя уже спрашивал. Но давай нырнем поглубже. Вот нафига ты вообще осел на Балканах? Да, я слышал, что с похмелья. Но, честно говоря, слишком просто, хотя и по-хантеровски.
– И тем не менее, так оно и было. Да, по-хантеровски: «Улетаю? Черт, возьми! Правда? Я никуда не улетаю, я просто не остаюсь…». Мы с драгой просто взяли и поехали в путешествие. Не было планов: куда? Абсолютно всё равно. Оно затянулось. И однажды я проснулся с похмелья в Черногории. Это не я выбрал Балканы – это они влюбили меня. Опять же я мог бы привести массу всеми повторяемых причин: здесь всё полако, тут нет места дурацкому планированию, это истинно христианское смирение, пусть и в регулярном подпитии.

– Подожди, тут надо уточнить. Во-первых, из какого мира ты прибыл на Балканы? И как выглядит истинное христианское смирение в подпитии?

– О, я приехал из мира самоуверенных деляг. Я же был успешным юристом в динамично развивающемся крупном городе России 2013 года. Смирение – это принятие реальности такой, как она есть, и не пытаться переломить всё под себя, но при том оставаться собой. А подпитие, ну это просто у Балкан не отнять. Тут всё как-то в подпитии, и не пьян, но и не трезв.

– Была Черногория – стала Сербия! А дальше двигаться не хочешь?
– А, вот, пожалуй, главное преимущество Балкан для мечущегося духа вроде моего. Они идеально подходят для тех, кому на месте не сидится.

Ты не поверишь, но я регулярно просыпаюсь с похмелья в Черногории! Как минимум раз в год меня туда забрасывает. И это совершенно другой и в тоже время в главном похожий на Сербию мир. Вот за эту свободу в течение одной ночи полностью сменить декорации от равнинной Воеводины до гор и моря, совершенно иная архитектура, кроме красной черепицы, конечно, стоит того, чтобы жить здесь. Кроме Черногории можно отправиться в Боснию, и да, это опять будет бодрящая перемена. Короче, здесь не устаешь от однообразия, и за это не нужно платить ни много денег, ни времени. Вот у меня друг собирается ехать в Черногорию, два месяца откладывает деньги… Вот нафига так делать? У меня в кармане есть 30 евро на билет и бутылка ракии от соседа – я прыгнул на автобус и поехал. Понимаешь? В другую страну, в другой мир! Нахрена отсюда куда-то уезжать? В скучный однообразный остальной мир? Я родился в Сибири — там на тыщи километров всё одинаково. Я проехал пол-России и всю Европу, не могу сказать, что где-либо есть столько изменений на каждые 100 км, как на Балканах.

– А свобода на Балканах… Ну, давай, открой миру канцелярско-офисных зануд и просто уставших от гонок на выживание с жизнью людей правду, да пошире – как же выглядит эта свобода на Балканах?

– Я и говорю, свобода менять окружение во всех смыслах слова за всего 100 км пути, а порой и того меньше. Балканы идеальны для бродяжничества. И это не объяснить тем, кто привык сидеть на одном месте и отдыхать в одном и том же жанре.

– Сможешь коротко (а можешь и длинно) сформулировать сербскую философию дня сегодняшнего?

– Я думаю, да, можно. Искренне она прозвучит так: «У нас всё это было. Мы хорошо понимаем. Не надо нас учить».

– Ага, все как в Екклесиасте… Но давай пойдем дальше. Самогон или ракия?

– Куда дальше? Ракия, опять же ввиду разнообразия. За один вечер я меняю минимум три вкуса. Слива, груша, абрикос.

– Не секрет, где и как долго ты прожил в России? Город можешь не называть – достаточно области или даже федерального округа. Вопрос-то о чем… О сравнении жизни? Слишком просто. Скорее, главные выводы, которые ты сделал. Потому что, как известно, все познается в сравнении…

– Ну, вот, видишь, на этот вопрос, я тебе уже получается, ответил. Я из Сибири, точнее, из Красноярска – более отличного от Сербии мира сложно придумать. Хотя да, там, откуда я, как раз один берег представлен горами, а второй – равниной, и, как Белград, город разделяет великая река.

Ну, например, на меня смотрели, как на полоумного, когда я спросил у продавщицы, как её дела? Вернувшись ненадолго в свой родной город. А вообще, я уже застал не его, а какой-то другой на его месте. Люди как-то отдалились ещё больше друг от друга, взгляд на улице у всех стеклянный, мимо прохожих. Странно всё это. И сигаретку не стрельнуть, и не разговориться.

– А как вообще сербы относятся к русским? Только давай без иррационально-банального. У меня так складывалось, что по умолчанию попадал в общество людей, которые либо по статусу и роду деятельности, либо плюс к этому еще и из идейных соображений были русофилами. Но бывали случаи… Нет, русофилия на русофобию не менялась, но кто-то в принципе равнодушен бывает из простого народа – это не разочарование, а скорее открытие в пику тем, кто в многочисленных текстах пишет про бесконечную любовь к России. Да, если общение продолжалось, удавалось его изменить в «плюс», но это уже заслуга личных качеств, а не этнической принадлежности. Так что… Давай-ка вместе отпрепарируем этот миф, который частью реален, а частью нет.

– Ну я не соглашусь, если есть равнодушие, то оно скорее напускное, чтобы показать, что у них своих забот хватает, что они и сами такой многогранный мир, что не так уж и велико внимание к той России. Но ведь это не так, все о ней постоянно говорят и думают. И об этих русских. Которые уже для кого-то братья-бачушки, а это в основном те, кто не видят для Сербии западного пути. Либо более «прогрессивной» части общества, которые видят в русских волюнтаристов, диких белых медведей, дружба с которыми, конечно, мешает связям с цивилизованным миром. Вот это любопытная деталь серба, он правда чувствует, что настроение в его кафане как-то связано с глобальными политическими процессами, в которых участвует его страна, всё, что сейчас будет сказано за этим столом, вся пролитая ракия с обещаниями имеет конкретное влияние на курс державы. А может, они на самом деле правы? Может, каким-то метафизическим или опосредованным способом этот микрокосмос кафаны действительно влияет на макрокосмос страны…

Потому отношение к русским всегда будет одним из аспектов жизни любого серба.

– Мы в итоге «пришли» в кафану. А что вообще такое кафана в жизни сербского народа? Масла в огонь: была у меня как-то презентация книги в кафане (душевно прошла), и там один посетитель пытался упрекнуть хозяина в том, что духовную литературу презентуют в кабаке, как же можно! А хозяин невозмутимо гостя «потушил»: а ты знаешь, что Тайная Вечеря была в кафане…

– Дык, ты за меня ответил. Вот чем для греков и римлян была агора – залитая солнцем площадь, где собирался народ, а при ней собственно и кафаны, то же и тут. Место, где протекает социальная жизнь, куда нужно появляться хотя бы раз в три дня, чтобы не обидеть соседей. Где тепло, уютно и свои люди. Каждый может найти кафану по душе. Где шумно, или больше молчат и лишь иногда обмениваются фразами, где всё социалисты или наоборот монархисты, где конобарица женщина и все регулярно обмениваются с ней сальными шуточками, или напротив очень высока культура и ни-ни.

– В России скорости повыше. В Сербии не так. Возвращаешься домой, пытаешься сберечь эту неспешность, но в какой-то момент ускоряешься. Даже если и удается сохранять внутреннее спокойствие, на газ жмешь сильнее. Вот скажи, как сербам удается так не спеша жить? Дел ведь так много… И ты сам уже посербился в этом отношении, или все же замечаешь, что действуешь быстрее?

– Безусловно, я так и остался русским. Меня так и называют «мунья небеса» (молния небес). Потому что я как известная стихия, ударю то туда, то сюда, загораюсь одной идеей, перегораю, берусь за другую. Серб не такой, вот он решил газон подстричь. Пошёл дождь. Он сядет и будет ждать, пока не стихнет. День-два-три, ничем другим он заниматься «пока» не станет. Пройдёт дождь, он подстрижёт газон, затем станет делать что-то ещё, при этом наперёд он планировать не станет. Всё по факту, но каждое дело до конца. Повторюсь, если делу что-то мешает, он просто переждёт, но не будет браться за новое.

– Вот это классное сравнение менталитетов. Ты не задавался вопросом, почему они так не спешат жить? Ты сам в этой модели больше видишь плюсов или минусов (да, я это спросил)?

– Безусловно, в сербской модели плюсов больше. Не знаю, правда, подошла бы она России с её огромными пространствами, особенностями климата в той или иной зоне. Это сложный вопрос. Но на первый взгляд, размеренность даёт лучшие плоды.

– А давай-ка про эти плоды! Вот о чем сейчас речь, а?

– Ну, ты посмотри, насколько у них домики аккуратнее, как основательнее газон подстрижен. Заборы ровненькие. Вот во всем какая-то собранность, взгляд радуется. Нету вот этого “и так сойдёт”. Скотинка опять же вся чистая, ухоженная. Я сейчас говорю в общем, про большинство домов и дворов в сёлах. Конечно, есть и у нас образцы основательности, но реже, очень реже. Всё потому, что быстро бросаем, берёмся за что-то другое. Ну, может, это потому, что у нас и стройсезон короче, к зиме бы утеплиться успеть, и хер с ней, с красотой. А вот, кстати, дома у нас теплее. Они ж в свою очередь как будто в дачках ухоженных живут.

– Мы уже говорили про сравнение жизни в двух мирах. А расскажи, как вообще поменялось твое русское мировоззрение (если можно так сказать) за время твоей жизни в «сербском мире». Вот что ты сам заметил. Может, отношение к каким-то вопросам фундаментальным.

– Говорят, нельзя вывести девушку из деревни. Так вот это про меня, только русского из России. То есть умом то я понимаю, что у сербов есть чему поучиться в плане гармонии с обстоятельствами, но всегда в итоге делаю по-своему и часто вопреки.

– Давай продолжу. Отношение к Православию и другим религиям как-то изменилось? Может быть, преобразилось?

– А, ты об этом. Ну, смотри, взять то же отношение к многообразию религий. В Сербии оно не будет однообразным. Более толерантный Север и совершенно нетерпимый к не таким, как он, Юг, для последнего кругом враги, любое отличие – скрытый неприятель. Так и со всем остальным. Сербия и Балканы слишком разнообразны – это и есть их отличительная черта, кроме размеренности и отсутствия долговременного планирования. В этом, кстати, нет противоречия. Вот смотри: если у меня есть какой-то глобальный план, я не заостряю внимание на мелочах, не фиксируюсь на данном деле и дне. Всё же, пожалуй, немного этому сербы меня научили, наслаждаться мгновением, уживать тренутком, думаю, приключения сербского Фауста закончились бы гораздо быстрее, нежели вышло у немецкого.

– Ты начал как-то иначе смотреть на институты государства и семьи?

– Ну, если бы я хотя бы общался с дальними родственниками, то, наверное, по примеру сербов я бы стремился к укреплению уз. Ну, а так, что имеем, то имеем. Моё представление об институте государства слишком хорошо сформировалось за годы обучения в университете и аспирантуре, а также правовой практики, чтобы что-то могло на них повлиять, скорее, я просто дистанцируюсь от данной темы максимально.

– Как выжить на балканском (сербском) дне русскому человеку? Давай вообще самую простую инструкцию для тех, кто вот не как некоторые счастливцы, приехал и сразу в «дамки», а без связей, вышел с Теслы и думает, как же дальше жить…

– Давай, я только скажу, что жизнь последнего в Сербии совершенно скучна. Это не Москва и не Нью-Йорк, здесь человеку с деньгами совершенно нечем себя развлечь.

Другое дело выживать на Балканах, это настолько увлекательное занятие. Вот, пожалуйста, общий совет настроя, с которого нужно начинать. У тебя должна быть страсть в глазах, когда ты обращаешься к сербу с вопросом: где бы чего заработать, должен быть неподдельный интерес получить его совет и взяться за какое-то дело. Сербы не терпят безразличия, некой вымученности. Они все любят поговорить и выслушать. Даже если ты в чём-то плох, и языка толком не знаешь. Нужно стараться, пытаться говорить. Сербы не англичане, чтобы развести руками и сказать: «Не понимаю. Иди нахер». Они всегда найдут для тебя время, если ты показываешь свой интерес к ним. И обязательно найдётся работа, которую ты пусть и сделаешь плохо, но повеселишь хозяина, а этого ему от тебя и нужно, никто ж не пошлёт тебя электрику чинить. Разговор, естественно, следует начинать с какой-нибудь кафаны, которая в этом месте смотрится наиболее популярной. Я про простые места говорю, а не про туристические зоны, естественно. Заговаривать следует с тем, кто за стойкой, но так, чтобы все слышали… так же можно найти и жилье. Но если вопрос о работе первый, то о том, чтобы снять уголок, можно договориться уже в процессе.

– Как ты воспринимаешь славное расширение «русского мира»? Вот если б ты все это время жил в России, думал бы иначе?

– Я вообще не понимаю, о каком расширении идёт речь? Тот русский мир из моего, например, детства —  он больше сохранился в Сербии, чем в нынешней России, которая сама, несмотря на все события в мире, стоит на западном пути. Кино, литература, театр, живопись, весь пласт культуры, бытовая жизнь вся строится и сейчас по западному образцу в России. Где этот русский мир, которым все пугают? Точно не в России. Символично же замена “Макдональдса” на “Вкусно – и точка”, что изменилось в самой философии заведения, в его подходе? Да вообще-то ничего. В сербской плескавице гораздо больше самобытности. И дело даже не в блюде, в формате обслуживания, подачи, способе приготовления и употребления.

– Сербские женщины. Отвечай.

– Их не существует! Есть опять же более раскрепощенные северянки, которые сами тебя позовут за столик, или на лавочку, заведут разговор, даже рвутся оплатить выпивку и угостить сигаретами, ну или там чем-то из товара, если дело в магазине с улыбчивой продавщицей. Лёгкий флирт, но до определенной степени, потом резко стоп. Или южанки, что напротив держат километровую дистанцию, но как только ты пробил первое укрепление длительным общением и дозволенным самую малость ухаживанием, тут всё, пиши пропало, легко ты не отделаешься! Пожалуй, общее у них одно, они неподкупны всякими там окольными деталями, нет никакого общего принципа: деньги, квартира, столичная прописка, машина — сербские женщины весьма самодостаточны, им не интересен «мальчик из хорошей семьи», им нужен задорный, харизматичный мужик, какими в основном бывают сербы. Вот почему наши с тобой соотечественники, в основном флегматичного склада характера, пишут статьи о том, что не востребованы у сербских женщин.

– К пророчествам. Мир, стабильность… и так далее предполагается на Западных Балканах в ближайшие лет 10? Ты веришь в распечатку старых конфликтов?
– С одной стороны не особенно верю, потому что те, кто громче всего кричат, что «надо набить им морду», сами никогда этого не делали и не станут. С другой стороны те, кто воевали реально, обычно утверждают, что только бы не повторять, что не пойдут, но я чувствую, что если прижмёт, они-то опять молча возьмутся за пушки. Таким образом, вопрос лишь в том, насколько надавят на Балканы, в которых каждые 50 лет война, как в песне поётся…

– А есть то, что тебе здесь не нравится? Ну вот реально. Я примеров приводить не буду – а ты смелый, так что давай. И не юли!

– Конечно, есть. Например, здесь совершенно нет личной жизни; то есть ты, конечно, можешь отстраниться от окружающего мира, но тогда и когда он тебе понадобится, ему до тебя не будет дела. А балканцам нужно всё про тебя знать, неудобных вопросов не существует!

– То есть Виктор Пелевин бы здесь не выжил?

– Ох, мне, если честно, кажется, это не просто. Разве, что найти какую-то деревушку на севере, где меньше сербов и больше венгров. Вот они любят этот баланс.

– На твой взгляд, сложилось ли в пространстве «сербского мира» какое-то крупное русское сообщество? Да, пусть будет диаспора. Да, я знаю, есть организации. Осколки эмигрантских (в лице их потомков) соотечественников, приехавших до того, как Сербия стала мейнстримом, и новые, которые называть нельзя. Мне показалось, что не сложилось какого-то большого общего объединения, или оно сокрыто от глаз таких, как я. Давай, расскажи мне про русскую общину в Сербии, ее перспективы и потенциал, и на сегодня закончим.

– Слушай, ну вот точно я-то тебе про них ничего не расскажу. Мне абсолютно все русские тусовки, которые образовались на Балканах, либо не очень комфортны, либо откровенно неприятны. А в целом просто безынтересны. В большинстве это люди, которые ищут общения между собой, потому что не смогли до конца слиться с местными, то есть не такие, как я, не одной со мной крови, ничего хорошего из нашего общения обычно не выходит. Я готов дружить с кем-то из этой тусовки поодиночке, но не вижу абсолютно никакого смысла собираться где-то по признаку «мы русские» или там «русскоязычные». И мой совет любому приезжему — держаться от них подальше, это обычно или желчь, или уныние, или какое-то чувство превосходства над сербами, что они русские, над русскими, что они в Сербии… Но точно никакой пользы, если у тебя нет кучи денег, а если есть, тогда зачем тебе они?

Беседовал Владимир Басенков