Дорогие друзья! Мы продолжаем цикл публикаций в рамках авторской рубрики Софьи Полуниной «РАЗГОВОР СО ЗРИТЕЛЕМ», в которой Софья будет знакомить вас с интересными людьми из мира театра и кино.

Ян Гахарманов – один из самых молодых артистов театра Вахтангова, но на его счету уже свыше десятка совершенно разноплановых ролей, в том числе, несколько главных. И главная среди главных – это роль Андрея Болконского в спектакле Римаса Туминаса «Война и мир», который с участием Яна вышел в сентябре этого года. Четвёртый раз на этот спектакль я пошла специально, чтобы увидеть именно Яна Гахарманова в роли Болконского, потому что видела этого замечательного артиста в других спектаклях, где он всякий раз удивлял неожиданным образом и абсолютно точным попаданием в роль.

– Ян, Вы репетировали роль Андрея Болконского в спектакле Туминаса «Война и мир» одновременно с Юрием Поляком и Виктором Добронравовым, однако зрители увидели Вас спустя почти год после премьеры. Почему так получилось?

– Это, скорее, стечение обстоятельств. Дело в том, что на первую репетицию я не смог прийти, потому что у меня был съёмочный день. Это, естественно, не понравилось Римасу Владимировичу и он наложил на меня санкции – я присутствовал на репетициях, но на сцену не выходил. А когда пришла очередь репетировать непосредственно со мной, то после двух репетиций Римасу Владимировичу пришлось уехать на лечение. А когда он вернулся, вмешались уже другие небезызвестные события. В итоге мы только летом собрались с Эльдаром Трамовым, он со мной репетировал и 7 сентября я сыграл спектакль первый раз.

– В сеть попал отрывок из Вахтанговского капустника, где в шутливой форме были переданы Ваши переживания по поводу того, что Вы не выходите на сцену в роли Болконского, хотя «составы идут за составами». Вы действительно сильно переживали за это?

– Переживания были на протяжении всего года, пока шёл репетиционный процесс. Было страшно не оправдать возложенных на тебя надежд. Была даже какая-то неловкость, что большие маститые артисты заняты во второстепенных ролях, а ты тут – в главной. Но это, конечно, всё предрассудки. Артисты старшего поколения нам, молодым, очень помогали и опекали нас как птенцов всё это время. А повлиять на то, чтобы поскорее выйти на сцену, я не мог, поэтому мне переживать за это не имело смысла.

– А за что Вы больше всего в этом спектакле переживали?

– Вы знаете, я в жизни столько не крестился, как перед нашим с Наташей Ростовой вальсом. Потому что если с текстом пойдёт что-то не так, то тебя партнёр обязательно выручит. А вот если ты споткнёшься во время вальса или, не дай бог, упадёшь вместе с партнёршей, то можно сразу давать занавес. Потому что после этого Болконский не пойдёт свататься к Наташе (смеётся).

– Ян, а Вы – сентиментальный человек?

– Я думаю, что да.

– В спектакле есть очень пронзительная сцена, где Андрей Болконский умирает, Наташа накрывает его шинелью, звучит вальс – и весь зал рыдает! И до самого конца спектакля Вы лежите на сцене, накрытый шинелью. Скажите, какие мысли Вас посещают в этот отрезок времени?

– В этот момент сентиментальность отключается, честно говоря. А на первом спектакле это была просто борьба за жизнь. Боюсь, что это разрушит всю магию, но расскажу. На первом спектакле у меня был заложен нос. И когда Оля Лерман накрыла меня шинелью, я вообще не мог дышать. Я успел сделать один вдох ртом и шинель плотно прилипла к лицу. А тут же не пошевелиться! Пришлось поправлять её языком. Поэтому ни какой сентиментальности в этот момент и быть не могло (смеётся). Но когда в конце звучит монолог Пьера, как в исполнении Паши Попова, так и Дениса Самойлова, меня, это, конечно пробирает.

– Я прочитала, что в детстве Вы выступали в цирке. Скажите, а цирковой опыт Вам как-то помогает в работе драматического артиста?

– Скорее, это помогает физически – я ж был эквилибристом на катушках. А что касается артистизма – я ведь был тогда совсем ребёнком – поэтому, кроме того, что там надо было всё время улыбаться, мало что помню. С тех пор у меня аллергия на пустые улыбки. Если надо где-то искусственно улыбнуться – у меня прямо всё нутро этому сопротивляется.

– Ян, у Вас есть свой небольшой актёрский коллективчик «Дурная компания», создавший исключительно своими усилиями спектакль «Комедия о вдове», который с успехом идёт в театре Вахтангова уже не первый год. Расскажите, как удалось продвинуть этот спектакль на Вахтанговскую сцену и почему компания «Дурная»?

– Этот коллектив вырос из нашего дипломного спектакля «Генрих IV», который поставил Кирилл Пирогов. И там была реплика Фальстафа: «Компания, дурная компания – вот что меня сгубило». И он это говорит про своих лучших друзей – эпикуров, балагуров, воров и пьяниц, но очень любимых, без которых жить невозможно. И мы так в шутку себя называли, а позже это название к нам и приклеилось. Этой же компанией по окончании института мы стали репетировать «Валенсианскую вдову». Год мы её играли в Коньково на маленькой сцене. И когда поняли, что весь низ оранжевой ветки метро уже сходил на наш спектакль, наш мастер курса Александр Анатольевич Коручеков договорился показать спектакль Туминасу – на тот момент, как раз, открылась Симоновская сцена театра Вахтангова, и её нужно было чем-то заполнять. Так «Комедия о вдове» вошла в репертуар театра.

– Я читала, что все костюмы к этому спектаклю сшила Ваша мама. Это её профессиональная деятельность?

– Нет, моя мама – метеоролог. Но она, как и многие женщины, с юности умела шить. И когда я был ещё совсем маленьким, чтобы освободить побольше времени на ребёнка, она ушла из НИИ и устроилась в школу учительницей труда для девочек, где, кстати, она впервые сшила костюмы для школьного театра. И всю мою жизнь мама шьёт. Практически всё, что я ношу, сшито её руками. А когда мы выпускали спектакль, то мы с художником отнесли ей эскизы костюмов, и она их сшила, сэкономив нам почти миллион рублей, если ориентироваться на цены в театральных ателье.

– Ян, Вы очень много заняты в театре, в том числе в спектакле Юрия Бутусова «Король Лир». Это Ваш первый и пока единственный опыт работы с этим уникальным режиссёром. Расскажите немного о работе с ним.

– Юрий Николаевич даёт большую свободу артистам. Но сложности в репетициях возникали, и это абсолютно естественно, так как его этюдный метод – был немного непривычным для меня. Мы же привыкли садиться за стол, читать пьесу, разбирать её в подробностях. Я вообще из тех артистов, кто обожает посидеть за столом, долго вчитываться в текст. И то, что мы ещё немного почитали с Юрием Николаевичем «Лира» – был нонсенс, судя по отзывам других артистов, работавших с ним. Передо мной была задача придумать нескучный этюд, не скатившись ни в пошлость, ни в банальность, ни в примитивизм. И поначалу мне казалось, что нужно сделать что-то сложное и непонятное – то, что нельзя просто взять и сыграть, а надо сделать что-то такое – «бутусовское». Но на самом деле, это очень большая ошибка. Потому что Юрий Николаевич – это абсолютно нормальный живой человек, которому не чужды живые человеческие истории. И если ты действительно хорошо это делаешь, то он это принимает.

– Некоторое время назад в сети вышел очень классный рекламный ролик с Вашим участием «KION. Истории, которые удивляют». Он набрал почти 3,5 миллиона просмотров. Уверена, его посмотрели многие киношники. В связи с этим к Вам посыпались предложения сняться в кино?

– Предложения поступали. Не скажу, что шквал, но поступали и поступают. Но я всего три года в театре и надо театру послужить. Пройдёт время – и можно будет освобождать больше времени для съёмок. Но сейчас у меня действительно очень большая занятость в театре.

– За эти три года в театре Вам посчастливилось поработать с двумя культовыми режиссёрами – Туминасом и Бутусовым, о работе с которыми многие артисты уже даже и не мечтают. Ваша собственная планка поднята слишком высоко. О чём ещё можно мечтать артисту?

– Знаете, ещё задолго до того, как стало известно, что в театре будут ставить «Войну и мир» я мечтал сыграть Болконского. И эта мечта сбылась. Новую я пока не придумал. Наверное, когда-нибудь позже, намного позже, я бы хотел сыграть Воланда.

– В конце прошлого сезона на Симоновской сцене вышел спектакль Айдара Заббарова «Попрыгунья» по рассказу Антона Павловича Чехова, где я исполняю роль Дымова. Айдара я знаю давно. Это очень талантливый режиссёр, и когда я смотрел его спектакли, у меня всегда возникало желание с ним поработать. Теперь можно считать, что и ещё один мой актёрский гештальт закрыт.

Ян Гахарманов – тот удивительный артист, у которого нет определённого амплуа. Такое ощущение, что он может сыграть абсолютно любого персонажа – благородного рыцаря и комическую старуху, князя голубых кровей и маленькую птичку, хитрого плута и интеллигента с мятущейся душой. Зрительская интуиция подсказывает мне, что у этого артиста прекрасное театральное будущее. Уверена, что так оно и есть!

Автор Софья Полунина.

Фото из личного архива Яна Гахарманова.