Мы продолжаем рассказ о бойцах, которые в 1995 году, после падения Республики Сербская Краина стали буквально последней линией обороны для тысяч мирных жителей Республики Сербской.
Летом и осенью 1995 года объединенные силы хорватов и мусульман при поддержке сил НАТО перешли в наступление. В конце августа мой отряд стоял в районе городка Петровац. Хуже всего, что мы не имели представления о ситуации в целом, бомбардировками самолеты НАТО разрушили все узлы связи, мы не получали достоверную и оперативную информацию о положении дел на фронте. Не было ни телефонной, ни радиосвязи с командованием. Мы могли только послать вестового, чтобы получить какой-то приказ.
В первых числах сентября, в предпоследнюю ночь, когда мы стояли на тех позициях, мы осознавали, что наше положение очень трудное, мы уже некоторое время не имели связи ни с соседями слева, ни с соседями справа. И я с двумя своими бойцами решил на нашей полевой машине Лада Нива спуститься с наших позиций на горе к Петровацу, чтобы выяснить, что происходит. Уже у самого подножия горы на дороге мы наткнулись на три-четыре военных грузовика. Один из них заглох, и я подошел посмотреть, как его объехать на нашей Ниве. один из офицеров из этого грузовика прокричал мне из темноты: «Эй, стоять! Я хочу быть первым в Петроваце!» Я тогда сначала подумал, что это наш грузовик, что наша армия возвращается на позиции, мы даже помогли толкать его. Представь, ночь, абсолютная темнота, общий для всех нас сербский язык, я видел перед собой человека в старой форме времен ЮНА, я заметил у него повязку на рукаве. Мы тоже такие использовали. Больше я у него ничего не спрашивал, мы выехали на дорогу Яйце – Бихач. Через 5-6 километров мы догнали колонну беженцев. И все не могли взять в толк – какая колонна, какие беженцы?
У одного старика на конной повозке я спросил:
– Чича, что это? Зачем бежишь? Куда ты едешь?
– Сынки, здесь все, кто остался жив и может идти. Мы идем за своим народом.
– Постой, но где же сербская армия? Где сербская полиция?
– Какая сербская полиция? Все кончено. Последнего сербского солдата я видел километров тридцать-сорок назад.
Чича перекрестился и подстегнул коня.
До самого Петроваца мы ехали вдоль колонны сербских беженцев. В Петроваце царила паника, люди собирали вещи и спешно покидали свои дома. Прикрывать отход гражданской колонны оставалось 150-200 сербских солдат.
Я нашел командира сил полиции. Он очень удивился, откуда мы здесь втроем взялись. Тогда я сказал, что мой отряд остался в нескольких километрах отсюда, что у нас нет никакой информации.
Там же я узнал, что город, в котором находилась моя семья, взят неприятелем, я ничего не знал о судьбе родных. Так же захвачены и большинство населенных пунктов, откуда родом мои бойцы. По всей вероятности, их родные и близкие либо погибли, либо сейчас идут в этой колонне. Да и сам отряд оказался в глубоком окружении.
Командир предложил нам не пытаться вернуться к отряду, а остаться в Петроваце и помочь организовать оборону села и прикрытие гражданской колонны. Но я отказался принять даже его письменный приказ и решил, что мы возвращаемся назад в тыл хорватско-мусульманских сил. Водитель нашей Нивы отказался возвращаться, сказал, что у него здесь двое маленьких детей и он лучше погибнет здесь. Я не стал его держать.
Но нам для Нивы нужно было горючее, с большим трудом раздобыли три военных канистры с каким-то бензином. И мы отправились навстречу колонне беженцев. Смотрели в лица людей, видели, как родственники и незнакомые люди поддерживали друг друга. И они смотрели на нас, видели, что мы возвращаемся.
Как мы прошли передовые отряды хорватов? Они тоже приняли нас за своих. Мы ехали прямо к ним вдоль колонны беженцев. Они приветствовали нас жестом «Хайль Гитлер», я ответил. Только они не заметили, что при этом я показал сербский жест – три пальца. Хорошо, что была глубокая ночь и темнота укрывала нас…
Утром с рассветом мы добрались до позиций нашего отряда. Мои бойцы так ничего и не знали о том, что происходило вокруг. Я рассказал все, что видел и слышал в этой поездке. И о отступлении сербской армии, и всеобщем хаосе и неразберихе, и о том, что мы остались глубоко в окружении и оставлены на произвол судьбы. И о том, что у нас мало шансов выйти к своим, потому как к этому моменту, Петровац скорее всего уже пал. Да и вообще, где могут быть сербские силы – не известно, и как далеко смогли продвинуться мусульмане, которые наступали с одной стороны реки Уна, а с другой шли хорваты. Они были очень воодушевлены, постоянно переговаривались через реку в мегафон. А у нас в довершение всех бед почти не осталось продовольствия, медикаментов, боеприпасов и совсем немного мин для миномета, плюс два ящика ручных гранат.
Слушали меня в гробовом молчании. Но все же мы решили пробиваться к своим и идти в Петровац. Оставалась небольшая надежда, что Петровац все еще наш.
За сутки мы прошли около 40-50 километров. Как мы их прошли, только Бог знает, мы не знали дорогу, на пути были и горные расселины и болота. Ближе к утру на дороге нас догнала колонна наших грузовиков, их было 5 или 6 штук. Нам предложили тех бойцов, что получили травмы в пути или плохо себя чувствовали, посадить в грузовик, шедший последним. Было около 3 или 4 часов ночи. Минут через 15-20, как колонна обогнала нас, мы услышали стрельбу и взрывы. Несмотря на усталость, мы быстро добежали до места подрыва грузовиков, залегли метрах в 50 и приготовились к бою. Навстречу нам от места разгрома колонны бежали два раненых и оглушенных сербских солдата и кричали, чтобы мы не стреляли по ним. Добежав до нас, они буквально упали. Вокруг было очень много погибших, почти все, кто был в грузовиках погибли. Оказалось, что засаду устроил отряд мусульман, они видели, как колонна прошла Петровац и ждали ее, переодевшись в нашу униформу. Единственный человек, что остался жив из первого грузовика рассказал, как все произошло. Их колонну остановил человек в сербской форме и со знаками различия поручника. Мусульманин спросил, откуда они идут и из какого они подразделения. Старший в первом грузовике ничего не заподозрил и ответил на его вопросы. Тогда мусульманин выхватил пистолет и выстрелил ему в голову, кровь разлетелась по кабине, он успел открыть дверь и выскочить из машины. А потом по колонне открыли огонь. Погибли почти все, но к счастью трое из моих бойцов уцелели, они успели выпрыгнуть из грузовика и залечь с другой стороны дороги.
Тогда я крикнул: «Парни, я знаю, что вы там, я иду к вам, не стреляйте!». Мы забрали своих ребят.
Возле Петроваца находится Петровацкое Поле, это большая территория, где нет возможности найти укрытие и которое быстро не преодолеешь. А если Петровац пал, то и вообще нет шансов его пройти. Мы вернулись обратно в горы.
Мы шли по территории, занятой мусульманами. На краю леса решили ночью заглянуть в одну небольшую деревню и попробовать раздобыть немного еды. Отправился я и два моих бойца, остальные ждали нас в темноте на окраине. Сейчас в селе не было местных жителей, его занимали мусульманские бойцы. Мы осторожно заглянули в окна уцелевшего дома. Там на полу спали солдаты, их было 20 или 30. Они все были в черной униформе, с бритыми головами, это были бойцы какого-то отряда специального назначения. Часть солдат спала в комнате на полу, часть сидела, прислонясь к стенам, около костра у вертела с печеным бараном. К тому моменту мы были около 15 дней почти без еды. Представляешь, как сводило живот от голода от запаха? Мы искали хоть какую-нибудь еду. Через окно я вытащил мешок бойца, который храпел на кровати. А еще его куртку и сапоги. Мои к тому моменту были безнадежно порваны. Я оставил ему мою куртку, а вот сапоги не подошли – боец был какой-то мелкий, с маленькой ногой. В мешок мы запихнули еще кое-какие вещи, что могли нам пригодиться. Мы не видели, что брали, но смогли вытащить еще один мешок и кое-что из амуниции. Мы буквально просочились, как песок сквозь пальцы у мусульман.
Милану очень тяжело давался этот рассказ, он то и дело замолкал, смотрел куда-то в сторону, перескакивал с одного эпизода на другой. А я вспоминала, что таких подразделений было несколько и далеко не всем удалось выйти из окружения.
Вот и сейчас Милан заговорил о другом.
– За то время, что мы выбирались к своим, у нашего отряда были и потери, конечно. Мы потеряли 22 человека. К счастью, все они погибли в бою у меня на глазах. Были и раненые, которые умерли в пути. Мы ничего не могли для них сделать, ни забрать тела с собой, ни похоронить. Было и так… Кого-то из тяжелораненых пришлось добить ножом, кто-то умер от ран и кровопотери… Да, и мне приходилось…Но мы знаем, где они погибли.
То, что может выдержать человек, не выдержит ни одно животное. Пройти за три недели более 400 километров пешком буквально без еды и воды. Только 27 сентября на Крстовдан мы вышли к Мрконич Граду. Мы ничего не знали, где мы, где наши, сколько нам еще идти. Это по карте между Мартин Бродом и Мрконич Градом всего чуть более 100 километров, полтора часа езды на машине, мы же прошли более 400. Знаешь, как добывали воду? Утром тряпкой собирали росу с листьев. Ели траву, если везло, то ягоды, а еще есть дерево, оно нечасто встречается, но у него между жесткой корой и древесиной есть рыхлая прослойка и мы добывали ее. Это даже я не знал – подсказал кто-то из парней из деревни.
Продолжение следует…
Елена Шахова, заместитель командира поискового объединения «Крутояр», член регионального совета Поискового движения России и Военно-исторического общества.