Федор Достоевский считал, что Христос должен был родиться, потому что, если бы его не было, все было бы разрешено, а нравственная личность знает, что все не разрешено. Хаос, допускающий все и все противоположности, релятивизм и смешение света и тьмы, есть горизонталь, есть прямая линия выравнивания и смерти. Поэтому рождение Богочеловека должно было произойти, чтобы отделить мир Зари от мира тьмы, побуждение жизни от побуждения смерти, а также отменить релятивизацию Добра и Зла, отвергаемую еще зороастризмом. Но в каждом человеке, в отличие от романтического Руссо, все еще есть разрушение и стремление к смерти, как уже с нашего рождения начинается параллельная биологическая гибель клеток. В древних слоях каждого человека живет потенциальное разрушение, которое может перерасти в преднамеренное Зло, и эта борьба со злом внутри нас остается вечной. Я думаю, именно поэтому важно каждый год циклически повторять человеческому роду, что Христос родился и что воскресением смерть (Зло) побеждена. Профессор психиатрии, ученый и писатель, умнейшая сербка в мире Мила Алечкович рассказывает, какие изменения для человечества принесло с собой воплощение Христа 2000 лет назад.
Как пришествие в мир Христа 2000 лет назад повлияло на человечество? Я могу ответить на ваш вопрос только в разрезе психолого-философского анализа, который я разрабатываю в своей последней книге «Психология революционеров», а не в соответствии с учением наших отцов, потому что я не эксперт в этом.
Помню, как в детстве я всегда думала о феномене Рождества, прославляемом всем миром, позже задаваясь вопросом, почему огромная часть человечества пошла за новой верой, действительно ли Христос как человек существовал или он просто человеческий миф? Давайте иметь в виду, что существует период времени между оригиналами и найденными копиями текстов, то есть. что самая старая и частично обнаруженная копия Евангелия от Иоанна, известная как «Египетский папирус», была создана на рубеже II века, но большинство копий Нового Завета датируются третьим и четвертым веками.
Хотя я бы предпочла родиться между 6 и 7 января, я родилась в полночь между 24 и 25 декабря, и мое детское воображение интересовало празднование «рождества», которое я видела глазами ребенка в тот день. Когда моя мама отвезла меня во Францию в детстве, это было 25 декабря, на улицах был большой праздник, и мы все получали рождественские подарки. Я тогда наивно спросила: «Мама, почему все празднуют мой день рождения?». Сегодня я вспоминаю это в шутку, но также как юмористический пример, который может заинтересовать ребенка некоторыми гораздо более важными вопросами, чем его случайность и малость.
7 января мы празднуем наше православное Рождество, и все повторяем друг другу, что Христос родился, прося у каждого ответа и подтверждения, что он действительно родился, то есть что родилась надежда для людей. Сегодня мы могли бы в равной степени сказать друг другу только следующее : «Не волнуйся, брат, сестра, у всех нас есть надежда». Но надежда на что?
У меня нет другой силы, кроме как объяснить, что это будет означать в психологическом плане. И когда мы начинаем психологическое объяснение, мы приходим к древней, архаичной борьбе в каждом человеке между инстинктом жизни и инстинктом смерти. Осознание этой вечной борьбы началось не с Рождества Христова, а зародилось уже в философии и в верованиях общего предка всех религий, в зороастризме.
Но давайте предположим, что Христос существовал, что он действительно родился, как мы верим. Он не богатый принц, который спускается в народ, как Гаутама Будда в традициях Дальнего Востока, но он символ Бога, который спускается в человеческое тело. В этом смысле Христос является психологическим изложением заповедей Бога, а это означает благодать, а также этику и мораль. «Царство Божие не придет видимым образом, Царство Божие внутри вас» (Луки 17:20-21.) — говорит Христос. Это преждевременный переход Священного, Неизменного и Трансцендентного в обычный, земной и человеческий облик, и это задолго до того, как эпоха рационализма, которая вступит в силу столетия спустя, выдвинет то же самое, земное и смертное, на первый план.
Рождение наполовину Бога, наполовину Человека является символом потенциального «обожения» каждого человека, который его принимает, а в психологическом плане это рождение совести, морали и нравственности в человеке, которое невозможно без эмоций, но и без большой личной жертвы.
Рождение Христа — это рождение психологии понимания, прощения и покаяния. Рождение Христа — это рождение универсального в ментальном устройстве человеческого рода, единства в различиях. Рождение Христа — это рождение общей надежды, потому что Христос является архетипом Спасителя, который живет в коллективном бессознательном всех нас, независимо от того, веруем мы или думаем, что мы агностики или атеисты. Вот почему древний Архетип Спасителя в вековой истории человеческих конфликтов, порабощения и освобождения счастливо или неудачно пытался возродить любого преднамеренного или случайного революционера. Каждый земной «революционер», будь то успешный или кровавый неудачник, подсознательно воображал, и каждый подсознательно всегда будет воображать, что он приносит спасение (Архетип спасения), как давний Христос. Поскольку психологически более старый, более древний архетип всегда более постоянен в подсознании нашей личности и сильнее, чем более молодой архетип, даже коммунистические «революционеры» не могли избежать работы бессознательного в человеческой психике. Никто из них не мог избежать наследия Христа, существование которого они игнорировали или отрицали. Проще говоря, тысячи лет человеческой памяти превзошли сотни лет. В блестящей книге «Истоки и смысл русского коммунизма» Николай Бердяев описывает эту истину словами: «русский коммунист XIX века действительно не отрицает Бога, а только клянется против него, злится из-за того, что его справедливость очень медленная, этот атеист или коммунист с той же катексией и эмоциональной силой верит в свою идею, и на самом деле он по-своему фанатично религиозен». Я считаю, что это верно как для сербского народа, так и для других народов, в подсознании которых вечно живет «Imago Dei», который позже будет описан в аналитической и глубинной психологии Карлом Густавом Юнгом. Старая история всегда превосходит новую. Это просто биологическая истина.
Однако психиатрический синдром «гордыни», который часто воспринимается политиками и некоторыми «революционерами» как патологическое явление, ни в коем случае не следует отождествлять с миссией Христа, в которой, в отличие от менталитета гордыни (когда сегодня, к сожалению, и к несчастью для людей, у нас есть такая власть в Сербии), нет высокомерия и тщеславия. Напротив, гордыня чувствует себя всепоглощающей, по нашим словам, наслаждаясь всемогуществом, и хочет решать все, она и только она. Гордыня — язычник, который стремится управлять решениями и приказами, как любой бог до христианства. Напротив, послание Христа — это отказ править извне. Психология Христа правит только изнутри, если мы любим и принимаем ее, если мы «погружаем» ее, то есть если Христос начнет жить в нас. Он может «править» только в том случае, если он станет нашей второй натурой, как много веков спустя напишет этик Эммануил Кант, имя которого также указывает на то, что только когда мы погружаемся в послания Бога, Бог с нами.
Психологически говоря, Христос — это этика в человеке, полученная с любовью и пониманием, полученная с согласия и с положительной идентификацией, а не с агрессором. Фигура Христа рождается на Рождество во всех нас. Сказки, которые в детстве объясняли детям, что добрая фея всегда должна побеждать злую ведьму, являются частью послания Христа, которое ребенок должен понять и полюбить на раннем этапе. Христос не говорит, что Добро всегда победит Зло, но говорит, что мы должны верить в это и жить с этой мыслью. Но эта мысль не является эмпирической истиной (в эмпирической жизни людей Зло часто побеждает Добро), а является лишь нашей верой и надеждой. Однако там, где есть Вера и Надежда, присоединяется действие, то есть борьба. Поэтому Христос говорит: «и когда Я поднимусь от земли, Я все притяну к себе » (Иоанна 12:32-33).
Федор Достоевский считал, что Христос должен был родиться, потому что, если бы его не было, все было бы разрешено, а нравственная личность знает, что все не разрешено. Хаос, допускающий все и все противоположности, релятивизм и смешение света и тьмы, есть горизонталь, есть прямая линия выравнивания и смерти. Поэтому рождение Богочеловека должно было произойти, чтобы отделить мир Зари от мира тьмы, побуждение жизни от побуждения смерти, а также отменить релятивизацию Добра и Зла, отвергаемую еще зороастризмом.
Но в каждом человеке, в отличие от романтического Руссо, все еще есть разрушение и стремление к смерти, как уже с нашего рождения начинается параллельная биологическая гибель клеток. В древних слоях каждого человека живет потенциальное разрушение, которое может перерасти в преднамеренное Зло, и эта борьба со злом внутри нас остается вечной. Я думаю, именно поэтому важно каждый год циклически повторять человеческому роду, что Христос родился и что воскресением смерть (Зло) побеждена. После Треблинки, после Освенцима, Ясеноваца и всех войн, после бесчисленных наводнений стремления к смерти в коллективном плане человеческого рода у нас все еще есть силы надеяться. Те, кто перестал надеяться и кто верил, что мир онтологически управляется злом, если они были психологически моральными личностями, заканчивали свою жизнь отвлечением, нигилизмом и депрессией, а если они были психопатологически отмечены, они уходили в царство Зла, преданное на так называемое поклонение Сатане и кровавым ритуалам. С помощью этих ритуалов они хотят показать, что останутся безнаказанными, потому что верят, и постоянно доказывают себе, что Зло сильнее Добра. Мы считаем таких людей в психопатологии больными и невменяемыми личностями, но, как отмечали еще французские психиатры Эскироль и Пинель в XVIII веке, психическое заболевание в одном его аспекте (жестокая и сознательная психопатия) органически всегда ассоциировалось с безнравственностью.
В отличие от извращенных и аморальных людей, истинным творцам с помощью процесса обработки в творчестве почти всегда удается преодолеть собственное зло. Достоевский преодолел свою агрессивность актом Раскольникова, убивающего ростовщика в романе, Вагнер преодолел тяжелую депрессию музыкой «Тристана и Изольды», Камю и Кафка преодолели опасную паранойю романами «Незнакомец» и «Процесс», Ван Гог преодолел ужасную агрессивность телесного осквернения сильной живописью, Фрейд преодолел деструктивные побуждения собственной личности — психоаналитической теорией инстинктов…
Тот, кто празднует Рождество Христово, хотя бы традиционно, соблюдая сам обычай, хотя бы как атеист, по-прежнему верит, что в мире больше гуманных и творческих, чем извращенных и аморальных людей, и что мы всегда должны защищать Христа в нас, а не Варавву. Своей жизнью и психологией Христос символически рисует все, что составляет жизнь обычного человеческого творения: дружбу, силу, веру в Добро, поиск всеобщего в братстве, а затем низость предательства, трусость, лицемерие и оставленность в час смерти.
Для современного человека психологически трудно объяснить, почему для того, чтобы Вера продолжала существовать, требовалось такое жестокое жертвоприношение и распятие на кресте Богочеловека. Но распятие Христа, реальное или мифическое, есть распятие самого креста, то есть веры, антропологически объяснимое временем, когда жестокие жертвоприношения людей и животных были частыми при обращении из язычества в христианство.
И как много веков спустя христианский философ Лейбниц напишет: «Бог послал трудный выбор, потому что тот, кто не вкусил зла, не может даже знать, что хорошо, так и Христос должен был испустить дух на кресте, чтобы потом воскреснуть». Христос несправедливо осужден, аморально осужден, и воскресением Он побеждает несправедливое и аморальное осуждение, доказывая силу справедливости и морали, Добра над Злом. Сегодняшнее наше празднование его рождения и Пасхи — это вера в то, что через великую жертву побеждаются заговор, высокомерие, алчность, предательство, страдания и смерть.
Сегодняшнее настойчивое повторение: «Воистину родился», психологически на самом деле означает: «Воистину я верю в силу Добра, воистину я надеюсь и воистину я верю в союз душ».
Несмотря на все зло этого мира, патологии, регрессии и падения, великолепно то, что одни и те же слова в честь рождения человеческой надежды продолжаются тысячи лет.