Закончила писать очерки о паломничестве в Сербию, сложила образ этого путешествия в сердце и мысленно простилась на неопределенное время с Небесной Сербией. Но Господь дал возможность встретиться с этой географически не ограниченной державой уже на русской земле.
На встречу в Александро-Невской Лавре, посвящённую творчеству иеромонаха Романа (Матюшина-Правдина), из Белграда прилетела писательница Зорица Кубурович и провела у нас в гостях два дня. И за эти дни мне столько открылось о сербском народе!
Зорица стала родной, настоящей сестрой по духу – и через нее говорил сербский народ. С самого начала расскажу о чуде: я очень переживала – как мы будем общаться; в Белграде с нами был Павле Рак, и он послужил для нас переводчиком, а здесь надеялась только на гугловский русско-сербский переводчик и заранее выписала себе фразы, которые нужно сказать Зорице при встрече. Первые десять минут она тоже пользовалась сербско-русским переводчиком в смартфоне, но потом, когда мы решили бытовые вопросы и стали просто беседовать, случилось настоящее чудо: я почувствовала, что в душе и в голове у меня что-то переключилось, я вдруг поняла, что не нужно напрягаться, не нужно пытаться уловить смысл каждого слова, а нужно молиться внутреннее, и все сказанное на незнакомом языке становится понятным. То же самое, видимо, произошло и с Зорицей, потому что она так же хорошо понимала, что я ей говорю.
Говорили мы прежде всего о наших святых и о наших духовных отцах и духовных друзьях. Начали, конечно, с иеромонаха Романа. Зорица рассказала, что бывала у отца Романа в Ветрово не один раз. В скиту, где живут теперь постоянно три человека, Зорица несла послушание на кухне и в саду, писала свою новую книгу и, конечно же, принимала участие в богослужении, читала утренние и вечерние молитвы. В этом рассказе Зорица еще раз повторила слова, которые я в первый раз услышала при встрече с ней в Белграде, а потом во время ее выступления в Александро-Невской Лавре на концерте, приуроченном к 65-летию иеромонаха Романа. Это слова о Святой Руси, процитирую их, тем более что они дословно не повторяют уж публиковавшийся рассказ — в том, что я записала, есть важные живые детали: «Ночью, после Святой Литургии, которая, по афонскому уставу, начиналась в полночь, мы сидели в трапезной при свете свечей и разговаривали о Евангелии и о нашей жизни на этом свете. Однажды вечером я поняла, что все это и есть Святая Русь, та самая, которую я мечтала узнать, живоносная, пресветлая, чистая. Лучшее, что есть в России. То сокровище, о котором люди тоскуют, теряя его, так же как и я каждый раз тоскую, возвращаясь домой. Святая Русь, со своими паломниками, верующими, страдальцами, со святыми всех времен, вечно в едином дивном стремлении ко Христу, рядом с Которым кажутся ничтожными и война, и мир, изгнания, все, что есть на этом свете. Жители Ветрово и само Ветрово, созданное великим трудом, вызолоченное поэзией, верой и высокими стремлениями иеромонаха Романа, есть часть той высоты Святой Руси, от которой перехватывает дыхание».
И потом мы говорили о Небесной Сербии. Зорица рассказала, как в тяжелейшее для нее время – после преждевременной смерти супруга – ее спас святой Иустин (Попович). Тогда, по благословению духовного отца, владыки Афанасия (Евтича), она стала переписывать и набирать труды его наставника архимандрита Иустина и неожиданно для себя самой начала писать ему акафист. Позже попросила благословения у духовника на завершение работы, и он благословил. А когда произошло прославление святого Иустина, Зорица (как врач) принимала участие в освидетельствовании мощей, держала в руках главу великого сербского богослова. Составленный Зорицей акафист был принят официально для чтения в церкви на богослужении.
Хотя в моем домашнем молитвенном углу есть икона святого Иустина, а на книжных полках стоят его книги, сердечного отношения к «сербскому отцу Церкви» у меня не было, а благодаря рассказам Зорицы оно появилось. Я же в ответ открыла для нее преподобного Серафима Вырицкого, о котором она ничего не знала. В Вырице Зорица не уставала восхищаться красотой Казанского храма, долго молилась в часовне, а потом ночью читала житие преподобного Серафима по-русски и сказала, что все поняла.
В Вырице с нами случилась забавная бытовая история, благодаря которой узнала от Зорицы очень важные характеристики сербских мужчин и женщин. И печальное наблюдение над нами — русскими мужчинами и женщинами. После службы мы заехали в местное кафе – угостить Зорицу кофе — и очень удивили ее. У булочки, поданной к кофе, я съела средину с ягодами, а мужу своему оставила доедать корки (из-за моего диабета так приходится делать). Зорица сказала: «У нас такого никогда не может быть. Мужчина никогда за женщиной не будет доедать корки». И потом поделилась общим впечатлением: «Я вижу, что здесь, в России, в основном женщины правят, а мужчины подчиняются. У нас такого быть не может». Я спросила: «Неужели и в молодом поколении так?» — «Да, по-другому нельзя». Зорица утверждает, что в сербском народе в целом сохраняются семейные ценности, а у нас они уже сильно размыты. И я вспомнила, что в Белграде Павле Рак в ответ на мой вопрос — почему так много женщин в черном в храме — сказал: «Сербки очень долго, иногда до конца жизни носят траур по мужу». А Зорица, подводя итог грустным наблюдениям над нашим легкомыслием, сказала: «Вообще у вас преобладает западный образец поведения». Приходится с этим соглашаться.
Но, несмотря на эти грустные наблюдения, Зорица очень любит Россию, вернее, Святую Русь, которая ей открылась. А мы еще больше полюбили Сербию после ее рассказов, хотя она говорит, что не нужно идеализировать ее страну. И вспоминает впечатления тех, кто бывал в прежней Сербии (тогдашней Югославии) и посетил ее спустя десятки лет – очень много в нравственном состоянии народа изменилось не в лучшую сторону…
В Вырице разрешился один «сербский вопрос», который давно вызывал недоумение. Это вопрос о сербских именах. Как я уже писала, у каждой семьи в Сербии есть свой небесный покровитель – святой рода, а вот имена часто дают не по святцам. Даже священники иногда носят народные имена, а не имена святых. Например, на приходе в Тончадаре мы встретили старенького священника, которого звали Жарко, и нам рассказали, как однажды в России в храме у него спросили — «Как ваше имя?», на что он ответил: «Жарко». На что ему сказали: «Нам всем жарко, а имя ваше какое?» В том же храме не приняли записки с сербскими именами.
В Вырице я также стала сомневаться, могу ли я в записке написать имя Зорица, ведь его нет в святцах, и может ли сама Зорица подать свои записки на поминовение? Служащий батюшка разрешил мой вопрос: «Пять или более лет назад Священный Синод принял постановление о том, что в нашей Церкви мы можем поминать людей с сербскими, болгарскими, греческими именами, которых нет в святцах». И добавил: «Это чисто русская традиция – называть человека строго по церковному календарю, в других православных странах не так. Главное, чтобы человек был крещен, а там хоть утюгом назови». В церковной лавочке в Вырице нам так же сказали: «К нам сербы часто приезжают, и мы уже привыкли к их именам, батюшки уже не смущаясь читают записки. А в Сербии некрещеных и нет, там это крепкая народная традиция». Хотя матушка Ирина Воеводович (о встрече с которой я рассказывала в предыдущей части«Небесной Сербии») сказала, что новое поколение церковных людей старается детей своих называть в честь святых (так она назвала своих одиннадцать детей), чтобы был свой небесный покровитель у каждого, кроме общей Славы.
Главная тема разговоров с Зорицей, к которой она постоянно возвращалась – это воспоминания о ее духовнике, митрополите Афанасии (Евтиче). Надо сказать, что владыка Афанасий хорошо известен в России, пять лет назад он долго жил в Москве и Санкт-Петербурге – читал лекции в Сретенской академии и в Санкт-Петербургской духовной академии. Сретенский монастырь издал несколько книг владыки и разместил его статьи на сайте Православие.ру, также на сайте Азбука.ру выложены многие работы владыки, который для сербов является символом сохранения народной памяти о подвиге на Косовом поле. И во время последней войны владыка был «на переднем крае» как правящий епископ, укреплял народ в лишениях и защищал от преследований. В настоящее время митрополит Афанасий ушел на покой, живет в монастыре в Герцеговине, но продолжает трудиться на благо Церкви – пишет статьи и книги, читает лекции.
Митрополит Афанасий – великий богослов современности. Советую читателям сайта «Ветрово» послушать его лекции в СПбДА, выложенные в Интернете. Владыка рассуждает об очень больном вопросе современности – замене духовности просвещением. В одной из лекций он говорит: «Мы не должны быть рабами текста. А современная библеистика подражает ветхозаветным книжникам – обращает внимание только на текст. И таким образом они все равно что только обложку книги видят. А Писание без Предания не существует. Предание – это святые отцы, которые относили к Писанию, как к живому Слову Бога к Своему народу… И никогда не надо думать, что слово может заменить Таинства. Писание можно понять только в этой полноте, полноте Церкви».
Открыла свои паломнические дневниковые записи о встрече с Зорицей в Белграде и обнаружила, что она рассказывала о том же. Вспоминала о разговоре с владыкой в машине во время поездки по Косово (когда сербы, узнавая владыку, радовались, а албанцы кидали камни). Зорица тогда призналась владыке, что читает Евангелие как «литературный текст», а он сказал, что «вера – это не дело ума, а дело смелости раскрыть свое сердце». Когда я смотрела видео с лекцией владыки Афанасия в СПбДА, то думала о том, как же Зорица на него похожа – те же интонации, мимика, жесты и даже облик схож. Вспомнила вдруг еще об одном духовном подарке Зорицы – в ранней юности, как только я сознательно стала ходить в церковь, меня особенно потрясали евангельские строчки Блаженны нищие духом. И вот Зорица рассказала, что ее, наоборот, очень смущали эти слова, она считала себя светским интеллектуалом и не хотела быть отсталой. А владыка Афанасий ей сказал: «Перевод тут неточный. Надо перевести так: блаженны те, которые чувствуют, что у них нет Духа. Те, которые хотят Духа, осознают свою духовную нищету. И они спасутся».
Должна сказать, что Зорицу ныне отличает евангельская духовная нищета, она сквозит во взгляде и в тихости речи, во всем внешнем облике. Недаром же приехавший к нам в гости одновременно с Зорицей протоиерей Владимир Цветков (духовник Софрониевой пустыни под Арзамасом) назвал ее, почти семидесятилетнюю женщину, девушкой.
К радости Зорицы батюшка очень эмоционально говорил о любви русских к Сербии, о сострадании им на протяжении веков и сейчас, когда пытаются окончательно отобрать Косово. Рада, что Бог устроил эту встречу для Зорицы, думаю, что для нее это также была встреча со Святой Русью. Ведь сестричество отца Владимира, подобно отцу Роману (Матюшину-Правдину), подвизается в труднодоступном для паломников месте и живет натуральным хозяйством. Отец Владимир даже пошутил: «Все молятся святым, чтобы явили чудеса, а мы нашему преподобному Софронию молимся о том, чтобы чудес не было и нас не одолели посетители». Отец Владимир сказал, что они в пустыни молятся о нас, а теперь будут молиться и о Зорице.
На пути в Санкт-Петербург Зорица неожиданно призналась, что знает много русских песен, и стала петь «Полюшко, поле…», а мы стали подпевать этой и другим песням, которые она помнила. Потом она сказала, что у сербов нет любовных песен, у них все песни ратные. А если и поется о любви, то о любви воина или его скорбящей жены. Жалко, что мы мало попели вместе… Общение в пении особенное, ведь поет душа, и уже неважно, что не все слова понятны.
И еще помимо сербско-русской любви нас с Зорицей связывает поэзия (она пишет не только прозу, но и стихи) и писательство вообще, потому закончить свой рассказ хочу отрывком из самой популярной в Сербии книги Зорицы Кубурович «Лекарство из персиковых листьев».
«Посади в землю персиковую косточку, внутри которой заключено живое семя. Когда пробьётся росток, каждый вечер возле него выдумывай рассказы и истории; корми его солнечным светом, дождём и другими дарами, учи его скучать по человеческим голосам.
Когда благородное дерево станет выше тебя ростом, когда оно и дом твой перерастёт, когда принесёт первый плод – тогда его листья ты сможешь употребить как лекарство: от тяжёлой меланхолии, от хронического одиночества и острых отравлений души.
Достаточно просто прикусить тонкую жилку посередине листа. Активные вещества мечты быстро проникнут тебе в кровь. Укрепят твой дух, освежат твоё сознание непогрешимыми аргументами нематериального. Освободят силы для долгих путешествий.
Но имей в виду, что это сильное снадобье, вызывающе остановку времени, исчезновение личности и потерю событий. Поэтому принимай его редко, каждый раз как в последний раз, и только когда речь идёт о самой твоей жизни. Очень уж велик риск, если у тебя есть сердце».
Это сказано о творчестве и о писательстве.
Почитать книгу «Лекарство из персиковых листьев» на русском языке можно в Интернете, на сайте Проза. ру.
Людмила Ильюнина
Сайт «Ветрово»