«Спичка не может зажечь камень, но одной искры достаточно, чтобы зажечь стог сена. Я все время говорил, что в Сербии за последние 4-5 лет было так много сена, что это вопрос дня, когда начнется пожар, и что его еще не было − это только потому, что кто-то продолжал доливать воду на сено. Достаточно, чтобы в какой-то момент кто-то перестал наливать воду на сено, и оно взорвется. И это произошло по случаю трагедии в Нови-Саде, когда погибли пятнадцать человек». Главный редактор издания «Србин.инфо» Деян Петар Златанович рассказывает о хронологии и природе протестов, уже несколько месяцев сотрясающих Сербию. Эксклюзивное видение и обширная картина – специально для читателей портала «О Сербии по-русски».
Во время режима Александра Вучича были и другие трагедии, например, в Рибникаре и Дубоне, но тогда многие, как можно было бы сказать, «вылили воду в сено», так что, хотя недовольство было большим, пламя, которое было поднято, утихло из-за плохой оппозиции в Сербии. Мы шутим, что Вучич лучше всего гасит недовольство и уличные протесты, посылая оппозицию народу.
С другой стороны, до студенческого протеста не существовало ни одного организованного класса или социального класса, который бы коллективно, независимо от идеологических различий, защищал протест против режима Александра Вучича.
Это случилось 1 ноября, потому что режим Александра Вучича совершил одну кардинальную ошибку. А именно, в те дни он намеревался, как и с другими законами, принять Закон Об образовании, согласно которому иностранцы могли бы открывать частные университеты в Сербии, которые даже финансировались бы государством. Всем было ясно, что на самом деле это был своего рода «черногорский сценарий», который Мило Джуканович сделал десятью годами ранее в Черногории.
А именно, вы покупаете какую-то франшизу у какого-то иностранного университета. Даже такого незначительного, как Ана Брнабич в Америке, о котором никто даже не знает, как он называется. Чтобы какой-нибудь гражданин Сербии, который очень близок к власти, основал этот университет в Сербии как иностранный и получил государственные субсидии.
С другой стороны, с этим законом Об образовании все проекты, которые сами университеты, без Министерства образования, должны были впитаться и, таким образом, получить дополнительное финансирование не только для научно-исследовательской работы, но и для улучшения состояния собственности, должны были попасть под тотальный контроль государства Сербия, то есть отменить гироскопы самих факультетов; чтобы они получили субсчеты, чтобы, например, если профессор (а таких примеров часто бывает много, в самом Белградском университете и по всей Сербии в государственных университетах) получил какой-то проект от Европейского союза или любого Всемирного фонда, он до сих пор сам распоряжался этим проектом, то есть сам факультет распоряжался этим проектом и сам отвечал за реализацию этого проекта и, следовательно, распоряжался средствами.
Таким образом, факультет электротехники зарабатывает так много денег, что на самом деле ему не нужны государственные субсидии для работы. Я имею в виду электротехнический факультет в Белграде. У многих профессоров такой дополнительный доход, что их зарплаты, так сказать, являются своего рода карманными деньгами.
Как раз тогда, когда государственное руководство хотело безоговорочно обеспечить соблюдение этого закона, несмотря на огромное сопротивление профессоров всех государственных университетов, потому что − им было ясно, что они станут обычными государственными чиновниками под полным контролем режима Александра Вучича, и в конечном итоге половина из них будет вынужден перейти в эти различные новые иностранные университеты − эта трагедия произошла в Нови-Саде. Структура профессоров, кстати, в государственных университетах относительно оппозиционная, причем университетами, тем не менее, руководили люди, если не прорежимные, то оппортунисты, иными словами − люди, не склонные к восстаниям, радикальным действиям и подобной деятельности. Почти во всех государственных колледжах Сербии такие люди руководили этими учреждениями. Так что в университете было огромное недовольство.
Если мы говорим о какой-то «цветной революции» или запрограммированном недовольстве, мы можем говорить о самом начале, но я возвращаюсь к тому первоначальному предложению: спичка не может зажечь камень, и достаточно искры, чтобы зажечь стог сена.
Факультет драматического искусства считается самым либеральным в стране. Не столько из-за студентов, сколько из-за самих профессоров, которые там преподают. Климат таков, что это люди, которые по работе, как и в России, больше настроены на глобалистские процессы, чем на национальную идею. И в течение многих лет было огромное недовольство, потому что, прежде всего, профессора считали, что Сербия должна быть более ориентирована на ЕС и больше использовать фонды ЕС и все такое. В таком климате сами студенты были наиболее негативно настроены по отношению к режиму Александра Вучича, поэтому неудивительно, что студенты факультета драматического искусства первыми вышли протестовать против событий в Нови-Саде. Но, опять же, повод для того, чтобы они вышли на улицу, дал сам режим.
А именно, 1 ноября, когда произошло это трагическое событие в Нови-Саде, я был перед зданием правительства, где профессора и учителя со всей Сербии, недовольные контрактом с правительством Сербии, объявили всеобщую забастовку в начальных школах. В какой-то степени это спасло людей от гибели в Нови-Саде, потому что школы не работали, поэтому количество студенческих автобусов, отправляющихся с места трагедии, было намного меньше, и в то время, как только наступила авария, школьные автобусы двигались, возвращая учеников в загородные дома.
Я говорю, значит, было огромное недовольство в образовании в тот момент, не только в колледжах, но и в средних школах и начальных классах. Уже 5 ноября в Нови-Саде вспыхнули большие демонстрации, Новисадский университет встал, и студенты там протестовали. А в Нови-Саде интересная, немного специфическая ситуация.
С одной стороны, у нас есть оппозиционное общественное мнение, которое в значительной степени контролируется западными, пролиберальными идеями, склонностью к сепаратизму; а с другой стороны, у нас есть отчетливо национальные идеи, а также большое количество поселенцев после войн 1990-х годов, бежавших из Сербской Краины и Республики Сербской, изгнанных из своих очагов.
На эту «правую» часть власть опирается, а на эту либеральную – оппозиция, при этом большая часть населения Нови-Сада, независимо от того, либеральная она или национальная, очень недовольна властями в Нови-Саде и оппозицией как таковой, потому что только общественное мнение в Нови-Саде является оппозиционным, но из-за разногласий оппозиции и воровства на выборах СНС держит там власть.
Из-за такой атмосферы в Нови-Саде большинство студентов избегали активного участия в «политических водах», опасаясь, что им придется сформулировать свои политические взгляды с помощью какого-то крайнего варианта. Так что на самом деле в Воеводине было конкретно, что политическая борьба была самой ожесточенной, а с другой стороны, наименьшее количество людей участвовало в политике, просто желая избежать этих конфликтов. Потому что ни крайний правый, ни крайний левый вариант не отражали взгляды большинства населения Воеводины.
В одной из таких жарких атмосфер студенты факультета драматического искусства первыми вышли в Белград на протесты 22 ноября, и власть снова их спровоцировала. Они просто заблокировали улицу, их можно было игнорировать, позволить закончиться протесту самому собой. Но какой-то чиновник СНС, работающий в муниципальном правительстве в Новом Белграде, где находится факультет, нагло напал на студентов и ранил их, что вызвало огромное восстание среди студентов всего Белградского университета. Восстание произошло еще и потому, что власти с самого начала, хотя было ясно, что за трагедией стоит коррупция, все время избегали ее признания, даже обвиняли экспертов времен Тито в том, что они виновны в падении навеса, давали показания, которые вскоре оказались ложными, так что всем было ясно, что что-то замалчивается, что правда скрывается поспешно и нагло…
Продолжение следует