Люди часто спрашивают журналиста русского в его обличии Бродяги, как зовётся он на страницах социальных сетей: как ему удаётся писать чуть не каждый день на различные темы балканские. И только близкие и, пожалуй, редакция знают, что фиксатор быта сербоязычного на языке русском — личность до крайности ленивая. И на самом деле секрет «работоспособности» кроется в уже скопившемся архиве записок балканских, откуда почти по любому поводу можно выдернуть несколько абзацев. Справедливо, однако, и то, что, прибегая к подобным заимствованиям у самого себя, как и всякий человек ленивый, трудящийся над буквами, делает в разы больше работы, чем будь он усердный и пламенный писатель. Потому что правок и дополнений, уточнений и заметок в итоге он делает больше, чем если бы попросту написал новый текст с чистого, так сказать, листа.

Прекрасное тому свидетельство и образец являет одно из множества воспоминаний, что на днях журналисту русскому попалось под руку и было немедленно использовано как решение мучавшей его проблемы…

Дело в том, что на последнем винном фестивале обозреватель и пропагандист любимого села слонялся по залу мимо бутылок, бокалов и домашних закусок с хмурым видом, совершенно не подобающим в праздничной обстановке.

«Да, уж, праздника им не хватает! Ещё не успели отгулять новогодние и Рождественские поводы. Ещё не прошли все зимние многочисленные Славы. Ещё вот прямо сегодня, в это же самое время, на другом конце улицы, двинул торжественным шагом марш поддержки протеста, охватившего всю страну. Сложно уже сказать, чего тут больше, собственно протеста или его поддержки? Такое возможно только в Сербии: мы за тех, что против! Всё это они опять превратили в народное веселье! Гулянием оно было с самого начала, правда, по содержанию и поводу трагическому. Но это тоже неотъемлемая черта духа сербского: начинать за упокой, заканчивать за здравие. Уважаемые сербы, ну сколько можно праздновать! Ведь 14 февраля мы с вами опять соберёмся винным поводом, лозу подстригать?!»

Хотелось вопросить русскому журналисту своих односельчан. Ведь ему всё это нужно описывать. И стараться найти новые слова и смысл в каждом событии, которые для празднующих и пьющих, вне всякого сомнения, – захватывающие, а вот погрузить читателя и так, чтобы он не сказал: «Батенька, куда ты меня кунаешь? Уже было!»

И вот на помощь приходит старый текст, повествующий о черте балканской, выраженной в типе алкогольного напитка. Напрасно В. С. Соловьёв искал особые качества винного опьянения (имеется в виду русский религиозный философ XIX века, а не его полный тёзка, затмивший славу мыслителя говорливостью). Главная черта винного напития та же, что и в его производстве: терпение.

Много лет назад русский селянин балканский отпал от дружеского круга, состоящего из серба Велько и цыгана Бино, живших неподалёку от столицы Черногории. Отпал, надо сказать, всего на пару километров, в соседнее село, где раскинул свои знаменитые виноградники самый известный в горной стране производитель рубинового и золотистого напитков. Там-то рус и нашёл работу. Там же он получил, подобно многим, кроме зарплаты, и винограда для собственных нужд. По поводу которого и было принято чудесное решение — использовать для создания нашим старым трио русско-сербо-цыганского вина. Даже название мы ему придумали: «Чобанское». Чобан – это вообще-то «пастух», но в сербском языке это что-то типа «деревенщина».

Полночи мы возились с процессом. И наконец уснули прямо у бочки. С криком цыган о готовности купить металлолом, который по утрам оглашает балканские сёла вместо петушиного, мы проснулись.

— Так, рус, а теперь скажи-ка, сколько надо чекати (ждать)?

— Ну, лучше два. Но можно и полтора.

— Дня?

— Месяца.

Глаза моего друга округлились.

— Едан и по месеца… (полтора месяца)

Он вскочил. Открыл казан, затем бочку, и со словами:

— Ай, у пичку материну! Доста више чеканья!! (Ах, какая досада! Хватит ждать) – начал переливать.

Через полтора часа мы уже разбавляли кафу отменной виноградной ракией…

И вот, много лет спустя, на другом конце уже несуществующей Югославии, познакомившись с ровесником Велько, Бранком Шолетом (или же сокращено Шоле), Бродяга осознал разницу между виноделом и ракиепеком. Так же, как и при употреблении этих напитков, их изготовление ознаменовано разницей в степени терпения приверженца. Даже не смотря на тот факт, что и ракию не пьют залпом, в отличие от водки.

Теперь уважаемый читатель может наглядно видеть, сколь ленив журналист русский, сопоставив воспоминание, давшее повод сказать что-то новое о винопитии, с дописками к нему.

Добрыня Балканыч