С отцом Марко мы познакомились на международной научной конференции в Нише. У меня уже четыре года длится «географический» цикл интервью с русскими (в основном) священниками со всего света. А здесь прямо напротив меня оказался батюшка-серб, несущий служение во французской Лорене. Протоиерей Марко Дабич пишет иконы и играет на кавале, а его супруга, матушка Елена сохраняет старинные традиции золотошвейного дела. Почему бы не записать интервью с таким интересным человеком? Скоро сказывается сказка, а побеседовать для нашего издания удалось спустя лишь несколько месяцев. Правда, что называется, «в кон»: как раз в первые недели Великого поста.
– Отец Марко, сначала немного о себе. Вам много что есть рассказать…
– Я служу Святому Алтарю более двух десятков лет. Сначала служил в приходах юга Сербии, а в конце 2016 года с женой Еленой, которая мне очень помогает и поддерживает, поехал на миссионерский приход в Испанию.
– Почему в Испанию?
– В Испании проживает около десяти тысяч сербов, что действительно немного для такой большой страны. Наибольшее количество сербов живет в Барселоне, Мадриде и на Канарских островах. Мы хотели помочь организовать и основать там приходы, которые стали бы духовно объединять сербов. И пока мы жили в Сербии, старались своей миссионерской деятельностью приводить людей к вере и давать знания и дары, которые дал нам Бог, и которые пошли бы на пользу Церкви. Тут надо отдельно сказать, что оба мы закончили теологический факультет и магистратуру, сейчас учимся в докторантуре на историческом факультете в Барселоне. И мы также занимаемся церковной историей и византийским пением, я играю на кавале и пишу иконы, Елена же занимается ткачеством и золотошвейным делом.
Так вот, в Пироте, где я был приходским священником семь лет, мы основали православное миссионерско-издательское объединение, организовывали лекции, выставки, гуманитарные акции, издательское дело и многое другое. Из всего, что мы делали, пожалуй, больше всего мне нравится то, что вместе с вероучителями и с тогдашним директором детских садов Пирота Милошем Тодосиевичем мы организовали уроки веронауки в детских садах, что было очень хорошо воспринято как детьми, так и их родителями.
Когда мы переехали в Западно-Европейскую епархию, первые два года мы были в Барселоне, а я регулярно служил в Мадриде и Амстердаме, а затем, в 2019 и 2020 годах, на Канарских островах. Там мы пытались наладить религиозную жизнь на островах Тенерифе, Гран-Канария и Лансароте, организовали галерейное пространство и выставку икон и фресок в притворе храма, старались собрать вокруг Святой Литургии всех православных. Особенно с русскими у нас были хорошие отношения и единение. Примерно половину всех молящихся на Тенерифе составляли русские, и я часто служил в русской церкви на Гран-Канарии, где на литургии присутствовали как сербы, так и русские с этого острова. На Канарских островах проживает всего тысяча сербов, поэтому требуется много усилий и помощи Божией, чтобы превратить эти миссионерские приходы в обычные приходы, с постоянным священником и богослужением. К сожалению, из-за пандемии и трудностей, которые она создала во всех областях, нам пришлось переехать в приход во Франции.
– Там вы и служите сейчас?
– Да, в Епархия Западной Европы СПЦ. Это та же епархия, к которой принадлежат Испания и Канарские острова. Сейчас я приходской священник в нескольких общинах Лотарингии и Бургундии. Это Вальмон, Нанси, Дижон и Безансон, что на северо-востоке Франции. В Вальмоне у нас церковь святого Князя Лазарь, построенная четниками и сербскими военнопленными из немецких военных лагерей. Это район, где когда-то было много шахт и где сербы, не желавшие жить в коммунистической Югославии, могли найти работу шахтерами, поэтому они поселились здесь в большом количестве. В Нанси, Дижоне и Безансоне мы получили церкви от католиков, что обычное дело для большинства православных приходов на западе.
Мы здесь с конца 2020 года, то есть чуть больше двух лет. Приходы немногочисленны. Во Франции живет не так много сербов. В Париже около ста тысяч сербов, в других городах по 500-1000 сербов. Большой проблемой является то, что молодые сербы во втором или третьем поколении в основном ассимилируются. Так же, как я вижу, и у других православных народов во Франции и на Западе. Конечно, для родившегося во Франции естественно чувствовать себя французом, но надо сохранять и помнить свои корни, особенно свою религию.
– Не скучаете по родине?
– Конечно, я думаю, что это чувство есть у всех нас, кто живет за пределами своей страны. Опять же, с другой стороны, человек должен любить людей и страну, в которой он живет, даже если это не его родина. Любовь стирает границы и различия, и заставляет нас чувствовать себя своими среди своих, даже когда мы находимся в чужой стране. Все это Божья земля.
– Какова обычная мотивация ваших прихожан-сербов, которые покинули родину и живут сегодня в Лотарингии?
– В Лотарингии и Бургундии, да и во всей Франции, живут сербы уже в третьем поколении. Первое поколение – это те, кто приехал после Второй мировой войны, спасаясь от безбожного коммунистического террора, подобно русским, приехавшим во Францию после Октябрьской революции. Второе поколение пришло в 1970-е годы по экономическим причинам, а третье поколение в основном приехало в 1990-е, то есть они бежали из Хорватии и Боснии, где потеряли все на войне.
– Каков национальный состав вашего прихода?
– Прихожане в основном сербского происхождения. В Дижоне есть и другие православные народы, русские, украинцы, грузины, греки и другие. Мы стараемся, чтобы все чувствовали себя желанными, ведь Церковь не является частью фольклора и узконациональной идентичности. Церковь наднациональна, и если мы ставим нашу нацию выше Бога и религии, то мы впадаем в большое заблуждение. Сейчас мы видим последствия такого отношения, когда Церковь и вера используются для самых низких мирских целей, что ведет к расколу и большим смутам. Церковь есть Тело Христово, и Христос придает смысл каждому человеку и каждому народу. Мы, православные, знали это всегда и сумели сохранить единство на протяжении многих веков, несмотря на великие испытания. Когда вера в Бога ослабевает, ее заменяют суррогаты: вера в превосходство своей нации, вера в прогресс и тому подобное. Результатом всего этого являются волнения и конфликты, как в людях, так и среди народов, и даже в Церкви Божией.
– С какими проблемами вы, как священник, сталкиваетесь в повседневной жизни?
– Я думаю, что самая большая проблема на Западе сегодня заключается в том, что молодые поколения в большинстве своем принимают новый образ жизни, то есть новую идентичность современного молодого западного человека. Это тождество подразумевает незаинтересованность в Боге и вере, а иногда и открытый атеизм, то есть антитеизм. Поэтому неважно, сербы мы, русские или французы, лишь бы мы были православными. Проблема в том, что молодые французы очень мало или совсем не связаны с религией, и когда молодой серб, родившийся во Франции, ассимилируется, то он, как и его французские сверстники, теряет интерес к своей православной вере. Многие православные на Западе своей национальной (сербской, русской, грузинской…) идентичностью привязаны к Православию. Когда они теряют эту идентичность, они часто теряют связь с Церковью, то есть связь с Богом.
– Несколько советов для наших читателей на Великий пост.
– Постимся с миром и радостью, ожидая Воскресения Христова! В этом мире все меньше и меньше покоя и все больше беспокойства, все меньше и меньше любви и все больше отчуждения. Пусть Великий пост будет для нас временем встречи с Богом и с самими собой, и тогда мы будем друг с другом, в любви Христовой, что есть Церковь и смысл всего творения. Постная пища — это только одна сторона поста, и если мы занимаемся только ею, то фактически упускаем смысл Великого поста. Поклонение не менее важно. Только когда мы регулярно посещаем великопостные богослужения (конечно, по мере своих сил), перед нами раскрывается вся красота и глубокий смысл Великого поста. И, конечно же, это время нужно провести в молитве и размышлениях о своем спасении и спасении ближних. Если мы постараемся провести так эти дни, то действительно почувствуем всем своим существом радость и реальность Воскресения Христова, которое ожидает нас в конце этого радостного и печального пути.
– Что для вас значит слово «Россия»?
– Слово Россия занимает особое место в моем сердце, как и в большинстве сербов. Мы, сербы, смотрим на Россию как на брата или товарища по оружию, с которым мы ведем эпическую битву против врага веры, Бога и свободы. Поэтому даже сегодня, когда почти все страны Европы объединились против России, мы ее поддерживаем. Это может показаться крайне иррациональным, но на самом деле это единственное, что имеет смысл. Бог много раз поднимал из пепла и Россию, и Сербию, и будет делать это снова, если мы, сербы и русские, будем с Ним. Ужасно, что сегодня мы наблюдаем братоубийственную войну на Украине, в которой воюют друг с другом одни, по сути, одни и те же люди. Мы только сейчас реально видим последствия безбожного коммунизма. Если не будет всеобщего покаяния всех нас, православных, в содеянном тогда и сейчас, то последствия будут гораздо страшнее. Однако, какими бы тяжелыми и печальными ни казались наши нынешние времена, знайте, что за каждой смертью следует Воскресение. Владыка Николай (Велимирович) сказал: «В конце концов все будет хорошо. Если плохо, значит, еще не конец».