Воспоминания лидера «Народных патрулей» Дамьяна Кнежевича – в его авторской колонке на страницах издания «О Сербии по-русски».
Май 2017 года, за два года и восемь месяцев до создания Национального патруля.
Только что завершились президентские выборы в Сербии. Александр Вучич, насильственно реализовавший, а до этого подписавший в 2013 году «Брюссельское соглашение», согласно которому мы оставляли институты Республики Сербия в Косово албанским сепаратистам, несмотря на это, победил на выборах. На тот момент я находился вне общественно-политической активности уже более трёх лет. Это сложно, когда ты рискуешь своей жизнью в Косово и возмущаешься опасными людьми в Белграде, а твои ближайшие соратники за твоей спиной продаются режиму, который предает национальные интересы именно в вопросе Косово и Метохии.
Я один из многих в Сербии, кто разочаровался в людях и движениях. Президентом стал Вучич, который при поддержке Запада ввел стандарты цензуры и злоупотреблений институтами власти. Вероятно, он устал быть премьер-министром. В Косово он создал нам упомянутую катастрофу, обеспечил гей-парады в Белграде (на всякий случай напомним, что * ЛГБТ — движение, деятельность которого признана экстремистской и запрещена на территории РФ), не говоря уже о коррупции, он кажется неприкасаемым. После восстания, которого было недостаточно в 2013-14 годах (в котором я был одним из наиболее активных координаторов), пока подписывалось «Брюссельское соглашение», все было спокойно, однако после объявления результатов выборов несколько тысяч молодых людей вышли в центр Белграда протестовать.
Я звоню другу, чтобы спросить, что происходит. Это был Теша Тешанович, который в тот момент находился в зените популярности в качестве альтернативного ведущего шоу на YouTube. Человек, который, приехав на учебу в Белград, стал членом Радикальной партии, в которой уже разочаровался, но остался тем, кто находится в центре внимания общественности и уличных сплетен. Честно говоря, он стал популярным, потому что в каком-то смысле был смешно-юмористическим. Были передачи, где, слушая гостя, он от скуки засыпал посреди выступления, это многие хотели посмотреть. Невероятный.
Однако Теша была патриотом, мы встречались и в Белграде, и в Косово на различных мероприятиях. Пока мы в тот вечер разговаривали по телефону, Теша был в толпе, он залез на клумбу и рассказал мне, что там много молодежи, я лично слышал, как толпа начала скандировать его имя. Люди узнали его. Теша стала лидером протеста, нежданно-негаданно, массы, которая была выше пропаганды социальных сетей. Однако некоторые из толпы, организованные или нет, перед сербским парламентом сносят импровизированную стену с транспарантами жертв албанского и натовского террора 1998-99 годов, от чего многие из нас были в ярости.
Протесты продолжались. На следующий вечер я пошел с парой друзей прямо к этой стене, там уже было несколько парней, которые ее устанавливали. Некоторых я знал из более ранних патриотических истоторий, большинство увидел впервые. Мы согласились охранять эту стену. Ребята тоже были против Вучича из-за Косово, но мы не хотели допускать антисербских выступлений на улицах Белграда. Я связался с Тешей, чтобы помочь ему помешать либералам протестовать против этого действия, и большинство людей пели патриотические песни. Однако он уже договорился с некоторыми студентами не позволять группам смешиваться, и на самом деле эти студенты были активистами НПО с целью снижения напряженности. Позже в таких ситуациях Вучичу помогала прозападная оппозиция и сектор НПО. Посольство США просто дало им возможность высказаться против Вучича, и таким образом пригрозило ему, что они также могут поддержать протесты против правительства.
Так родилась легенда о парнях в черных капюшонах, готовых избить любого, кто попытается осквернить рекламные щиты жертв агрессии НАТО во время тех протестов. Вскоре по отработанному сценарию у Теши задержали брата, к нему подошла лесбиянка и крикнула ему в лицо, что он националист, и чтобы уходил с протеста, когда он ей ответил, она заплакала и кричала, что он ее избил. На камеры записывали только ее плач, а Теша был парнем, который никогда в жизни не дрался.
Он нас не послушал, протесты вскоре утихли. Однако я встретил много людей, разочаровавшихся в патриотических движениях, а не так давно мы вместе вели активную деятельность в Боснии и Герцеговине и Косово, а также появилось много новых ребят. Был Илья, с которым я познакомился как образованный журналист в редакции «Србин Инфо», однако на улице он был одним из самых агрессивных, я также встретил Марко, который был и остается одним из немногих, кого я уважаю.
Несколько месяцев спустя я был на море со своей тогдашней девушкой, а теперь женой, и прочитал новость о том, что Вучич назначил некую Ану Брнабич премьер-министром Сербии. Помимо работы в американской компании, «дама» публично заявляет о себе как о лесбиянке, даже спустя пару лет «обзавелась» ребенком с партнершей путем экстракорпорального оплодотворения, с чем ее и поздравил Вучич. Она стала «отцом». Я просто не мог поверить, кто стал премьер-министром. Еще в 2014 году Вучичу дали уличное прозвище «п…р» то ли из-за Косово, то ли из-за организованного им гей-парада, даже некоторые из его бывших коллег публично заявили, что он бисексуален, что он несколько раз отрицал. Однако с избранием соратников, министров и поддержкой ЛГБТ-лобби (* ЛГБТ — движение, деятельность которого признана экстремистской и запрещена на территории РФ) сомнения в нем усилились.
Вскоре той осенью с Запада поступило новое давление по поводу урегулирования статуса Косово. Руководство государства тогда представило губительную идею «разделения Косово», как они это называли, на северную часть в 15% территории и южную 85%. В ноябре 2017 года я встретил Тешу, и он, извиняясь за то, что не послушал меня на весенних протестах, сказал мне: «Блин, Вучич много упоминает о разделе Косово, некому даже протестовать в Белграде. Кто-нибудь напишите заявление, и на этом все закончится. Я могу продвигать кампанию в сетях, меня начали цензурировать на «Балкан Инфо», но я могу на многих других каналах. В последние три года я активно участвовал только в попытках защитить средневековый монастырь в Валевской Грачанице, который был затоплен при строительстве Ровненской плотины, а также в некоторых гуманитарных акциях вокруг Косова». Я ответил: «О’кей, Тешо, я приглашу многих бывших активистов и тех молодых ребят, которые охраняли стену, мы совершим какие-то конкретные действия неповиновения, чтобы объединить группу, потому что всем уже надоело просто говорить. Мы не будем регистрироваться, мы работаем неофициально, поэтому мы ничего не просим для себя, мы просто настаиваем на восстании, чтобы предотвратить это, и у меня есть одно условие: поскольку вы сейчас самый популярный, вы будете публичным лицом этой истории».
Ребята в основном отреагировали на встречу, в тот момент, когда большая часть активистов продалась Вучичу, мне пришлось им доказывать, что с нами об этом даже речи не будет. Это можно было сделать не словами, а действиями. Я предложил следующую акцию: пять команд с пятью машинами, которые должны были сделать десять граффити в Белграде, но не на стенах, а в партийных помещениях правящей коалиции СНС и СПС с надписью «ГЕИ И ЛЕСБИЯНКИ ПРЕДАЮТ КОСОВО», и мы сделали это 30 декабря 2017 года перед Новым годом в 50 офисах «правящей коалиции». Публика была тронута, никто не знал, кто это сделал. Либеральная оппозиция, у которой были активисты, никогда не нападала на правительство из-за Косово или ЛГБТ (* ЛГБТ — движение, деятельность которого признана экстремистской и запрещена на территории РФ). Они ненавидели Вучича, потому что он стал более крупным европейским и ЛГБТ-лоббистом, чем они. Патриотические группы были в упадке, многие люди продавались властям за деньги, поэтому группы были «погашены» или ослаблены. Это было как в стихах рэп-группы «Београдски синдикат»: «потому что ни у кого не родится идея…».
Мы создали ядро, готовое дать отпор.
Позже мы организовали акции протеста, число которых выросло с 300 человек 18 февраля 2018 года, 700 человек 24 марта до 5 тысяч человек 28 июня, на Видовдан, который стал первым массовым патриотическим митингом почти за полвека. Уже после первой встречи популярный Теша укрылся из-за давления сербской службы на редакцию с просьбой помочь со стороны, и так я стал общественным деятелем. Буквально больше никого не было. Много лет назад я знал, что у меня это хорошо получается, но я знал, что есть люди получше, и «толкнул» их вперед. Оказывается, это зачастую были плохие люди, а многие хорошие и качественные не навязывались. В то время я не жалел, что когда-то участвовал в чем-то, что кто-то потом запятнал своими делами, я думал, что таким образом я вношу вклад в нацию, пока история была хороша, а если бы ее уже не было, то я бы спрятался. Теперь я вижу, что это была ошибка, предательство должно быть наказано в будущих событиях.
Не имея ресурсов, мы подтолкнули восстание и рядом с символом «Не сдаваться» вставили «Нет разделу». Мы просто назвали наши сходы по народной косовской поговорке НЕ СДАВАТЬСЯ, однако очень быстро режим нашел ответ, они отправили на телевидение своих пешек в футболках с надписью НЕ СДАВАТЬСЯ. Даже сын Вучича появился в этой футболке, тогда мы неформально заклеймили себя перед публикой как инициативу «нет капитуляции Косово и Метохии!». Помимо выступлений на собраниях, я также начал быть гостем на шоу в Интернете. Интересно, что я никогда не был у Теши в гостях на «Балкан Инфо», он мне даже признался, а потом публично заявил, что я запретный гость. Позже, с появлением «Народного патруля», я был гостем крупнейших мировых СМИ: RT, «Патриот ТВ», «Меч ТВ»,»Комсомольская правда», BBС, «Нью-Йорк Таймс», «Немецкая волна»… но никогда ни на одном телевидении в Сербии. За исключением тех случаев, когда другие упоминают и плюют на меня и моих товарищей.
А пока, помимо посиделок, мы сделали несколько важных акций. Я не могу публично сказать, как был сорван юношеский гандбольный матч Сербии с «Косово», но это было не песнями и посиделками вокруг зала в пригороде Белграда. В 2019 году, к 20-й годовщине бомбардировки Сербии НАТО и захвата Косово и Метохии, мы организовали самый крупный митинг, посвященный трагедии в Сербии, с нами даже связался журналист Златанович, который все время публично поддерживал нас в Интернете. На митинг захотели прийти представители крупнейшей немецкой оппозиционной парламентской партии AFD и извиниться перед сербским народом от имени немцев. Жаль, что не сохранил контакты тех людей, ну да ладно. На митинге присутствовало более 4000 человек без каких-либо средств массовой информации. Государству не разрешили организовать поминки в этот день, чтобы не злить «господ» из офиса НАТО в Белграде. Еще один позор.
Перед сбором Видовдана мы помогали доктору Йоване Стойкович, которая боролась за право выбора в вопросе вакцинации детей вакциной MMR. Такое сочетание казалось очень многообещающим. После того первого массового национального собрания мы с ней встретились с лидером парламентской партии «Двери» Бошко Обрадовичем. В обществе шли разговоры об объединении всей оппозиции в этот «Альянс за Сербию» с целью уничтожения СНС. Мы умоляли его не делать этого до выборов, потому что либералы воспользуются им и разрушат его репутацию.
Он сказал нам, что его вариант «Б» — создать патриотическую колону с Демократической партией Сербии и такими людьми, как мы, если они не уважают его в варианте «А». Мы пытались на него повлиять, но его уже окружили люди, которые испортили ему карьеру до сего дня. Как только они встали на путь сотрудничества с партиями евролиберального блока, такие ключевые фигуры, как Срджан Ного, покинули их. Я много раз говорил, как сербские службы подкупают, шантажируют или заставляют лидеров совершать ошибки через причастных к этому людей. Похожая история вскоре произошла и с доктором Йованой Стойкович, они обвинили ее в ошибке в выборе коалиций, тем самым снизив ее политический потенциал.
Меня тогда несколько раз пытались запугать, но шантажировать им было нечем. Во время одного ареста мне угрожали и предлагали, не знаю почему, офисы и компьютеры. Несколько месяцев спустя я встретил наивного брата из восточной Сербии, который объяснил мне, что у него есть патриот в БИА и что они дали ему офисы и компьютеры для его движения. Я хотел умереть со смеху. Не буду особо останавливаться на взаимоотношениях со службами, этому посвящу целую колонку, перескакивая с интервала времени на интервал, но однозначно, что прозападные партии и НКО имели и имеют защиту через США, Британию, Германию, и французские посольства, в то время как патриотические группы и партии и другие задействованные ресурсы БИА должны были быть захвачены или уничтожены по желанию Вучича. Они не смогли нас купить или запугать, они даже не уничтожили нас, но мы годами жили с ранами, которые они нам нанесли. Мы открываем новые фронты, дай Бог, до окончательной победы!