27 марта была годовщина мартовских протестов в Королевстве Югославия. Справедливости ради надо сказать, что протесты начались еще 25 марта 1941 года, в день подписания премьер-министром Югославии Д. Цветковичем протокола о присоединении к Тройственному пакту Германии, Италии и Японии, к которому на тот момент уже присоединились другие балканские страны: Венгрия, Румыния и Болгария. 27 марта произошел государственный переворот, королем провозглашен юный Петр Второй, а князь-регент Павел Карагеоргиевич покинул страну. До последнего момента Югославия пыталась сохранять нейтралитет во Второй Мировой войне, но после госпереворота и массовых протестов против присоединения к Пакту, это стало невозможно. Гитлер отдал приказ о подготовке к вторжению в Югославию.
Долгое время (с 1945 по 1991 годы) в Социалистической Федеративной Республике Югославия считалось, что эти протесты не были стихийными и истинно народными, а были подготовлены и организованы компартией Югославии.
Но после смерти Тито один из пяти крупнейших государственных и партийных деятелей Югославии Светозар Вукманович Темпо писал, что никто из Коммунистической партии Югославии не знал о перевороте и что они были совершенно удивлены стихийным выходом народных масс на улицы Белграда, выражавших свое недовольство Тройственным пактом. КПЮ хотела организовать свой митинг 28 марта 1941 года, воспользовавшись народным недовольством, но Коминтерн не разрешил этого, директива гласила: «На демонстрации не ходите, берегите партию. Решающий час еще не настал». К тому же, на тот момент коммунистическая партия Югославии в Белграде насчитывала всего около 600 членов и находилась в глубоком подполье, т.е. бездействовала.
Историк кино и сценарист Божидар Зечевич в богатейшем архиве «Филмске Новости» в Белграде как-то наткнулся на коробку с пленкой, на которой было написано «Восшествие короля Петра на престол», но внутри оказалась хроника, снятая 27 марта 1941 года в Белграде. Самое интересное то, что пленка хранилась на стеллаже, предназначенном для испорченных киноматериалов, как-будто кто-то очень не хотел, чтобы ее кто-либо увидел, больше того, через короткое время она должна была быть уничтожена. Два белградских оператора Анде Гришич и Зария Джокич снимали то, что происходило в Белграде. Если верить этой хронике, то люди больше радовались обретению монарха Петра II и свержению правительства Цветковича, чем проявляли какие-то воинственные настроения. У людей в руках не видно плакатов «Лучше быть в гробу, чем быть рабу» и «Лучше война, чем Пакт». Люди несут в руках государственные флаги, портреты Патриарха и молодого короля, иконы.
Почему же люди так радовались государственному перевороту? Принца-регента Павла, родного брата убитого короля Александра, в народе не очень жаловали. Он был убежденным англофилом, в Сербии себя чувствовал, как гость, хотя политиком был очень прагматичным и в том числе за его склонность к компромиссам народ его не любил. К тому же, он ограничивал круг общения юного Петра, настоял на том, чтобы из страны уехала его мать.
Сам же Павел лучше всего себя чувствовал на территории Хорватии в Загребе, много общался с архиепископом загребским Алоизие Степинацем и Владко Мачаком, главой националистической хорватской Крестьянской партии, чьими стараниями в 1939 году была создана автономная Хорватская бановина, прообраз фашистского Независимого Государства Хорватия. Кстати, принц-регент Павел лично встречался с Адольфом Гитлером всего за два месяца до этого события.
После того, как в срочных выпусках газет 25 марта была опубликована информация о присоединении Югославии к Пакту, люди массово стали выходить на улицы, а ядром протестов стали ученики старших классов и студенты. Началось все в 3 гимназии на уроке немецкого языка. Когда учитель вошел в класс, он увидел, что доска исписана «Долой Германию», «Долой Пакт», «Долой правительство предателей». Он попытался объяснить, что Германия и Гитлер – это одно, а немецкий язык – совсем другое. Но ученики не стали его слушать и вышли на улицу, произошли стычки с жандармами, а к протестам стали присоединяться и другие молодые люди. (Ничего не напоминает из современной истории?)
26 апреля протестующих уже не разгоняли. Здесь совпали ожидания и мысли гражданского общества и военных. Вот что записал в своем дневнике майор Живан Кнежевич: «Ученики оставили занятия, это происходило по всем школам». Майор Никола Косич вспоминал, что гражданские люди подходили к офицерам и говорили: «Снимите униформу, оставьте сабли, будьте с народом!». Миодраг Лозич, подполковник Генералштаба, писал: «Мы не будем, как болгары, с распростертыми объятьями ждать швабов! Мы уйдем в лес!». О перевороте тогда речи не шло, даже Душан Симович впоследствии возглавивший путч отмечал, что даже в 13-00 26 марта решение о перевороте не было принято, по большому счету, это была инициатива молодых офицеров и прошло все без предварительной подготовки.
Переворот прошел абсолютно бескровно, что говорит о том, что это было давно назревшее событие, а режим принца-регента Павла себя полностью дискредитировал в глазах общества.
Единственная идея, которая сплачивала практически все сербское общество: левых, правых, либералов, консерваторов, ультрапатриотов – это подписание союзного договора с Россией, только в ней сербы видели свою защиту и в этой войне. Результатом этого и стало подписание Договора о дружбе и ненападении с Советским Союзом 5 апреля 1941 года. А 6 апреля немецкие войска перешли границу Югославии.
Но вернемся к событиям 27 марта 1941 года. Мятежники ввели в Белград войска, на ключевых точках в центре города поставили танки. Около 4 часов утра горожане начали собираться и спрашивать у военных, что произошло, им говорили про переворот и воцарение молодого Петра Второго. Люди радовались, целовали танки, целовали военных, целовали друг друга.
В 9 утра Петр Второй обратился к гражданам по радио. Люди собирались на улицах, царило радостное настроение. Как вспоминал позднее один из студентов – участников этой демонстрации, он нес табличку с надписью за союз с Россией.
Еще один из непосредственных участников тех манифестаций Десимир Тошич вспоминал, что двумя главными лозунгами были «Долой правительство» и «Да здравствует король Петр Второй». Он не исключает возможности, что лозунги «Лучше быть в гробу, чем быть рабу» и «Лучше война, чем Пакт» были, их было много разных, однако, это большая историческая ложь, что они были главными. Да и в кинохронике их не видно.
Еще раз подчеркнем, что настроение у народа было праздничное и мирное и совершенно не воинственное. Да и такое количество народа, не объединенное общей сильной эмоцией (в данном случае – радостью), вывести на улицы невозможно. А ведь при тогдашнем населении Белграда примерно в 350 тысяч, на улицах оказались от 80 до 100 тысяч человек.
Миф о воинственных и злобных сербах был рожден в СФРЮ титовской пропагандой.
Еще один миф Тито, помимо всего прочего, — в его цитате: «В тот исторический день, здесь, на улицах Белграда, народ Сербии, Хорватии, Словении и другие народы Югославии оказали сопротивление и сказали: «Нет, лучше война, чем пакт».
А это ложь. Загреб встречал гитлеровские войска цветами, а после того, как объявили набор добровольцев в 369 хорватский пехотный полк, около 5 тысяч человек было набрано всего за несколько дней. А в 369 хорватской пехотной дивизии было уже 17 тысяч.
В основном из мусульман Югославии состояла 13 горнопехотная дивизия СС «Ханджар», в ней было более 21 тысячи человек.
27 марта Верховное командование вермахта издало «Указания по вопросам пропаганды против Югославии», где противником указывалась только Сербия, а «хорваты, македонцы, жители Боснии и иные представители несербского населения не рассматриваются германскими войсками, как противник и не должны гибнуть за интересы Англии и сербских шовинистов».
Ну, и если вспоминать историю Второй Мировой войны, то сопротивление оккупантам оказывали в основном сербы, и первый освобожденный от оккупантов город в 1941 году был именно сербским, и все чаще в современной историографии используется термин «частично оккупированная Югославия».
