Как журналист русский попал в полицейский сербский участок. История, достойная подробного изложения. Не знаю, что там за акция стартовала? Но после того как президент Вучич заявил полиции, что, если она не справляется с охраной общественного порядка от организованных и вооружённых групп мигрантов, он может привлечь к этому армию, министерство внутренних дел, очевидно, решило усиленно доказать свою пригодность для других функций. Так был поднят на уши контроль дорожного движения в общинах на севере, где нелегалов особенно много. Правда, по рассказам учителей, тормозить и досматривать стали школьные автобусы. Очевидно же, что там прячется афганский военный преступник с автоматом.

Как бы там ни было, но и начальник дорожной полиции вместе с проверяющим из Белграда не нашли полезнее занятия, чем полчаса пасти машину на русских номерах с подозрительно помятой бочиной и не менее подозрительной семьёй с маленьким ребёнком возле супермаркета немецкой сети Лидл. О том они мне позднее сами признались.

Тронувшись с парковки, правоохранители на машине без опознавательных знаков двинулись за нами. Не находясь на посту, что по должности им и не требуется, они ждали удобного момента. Который сочли таковым после поворота налево на перекрёстке со светофором, который, как они настаивали в качестве «свидетелей», был красным. Как проехать налево на зелёный, имея встречное движение, и как они проследовали за мной по той же траектории? – вопрос, конечно, риторический. Факт, что после они таки моргнули встроенной в решётку радиатора сиреной. Журналист русский было подумал, что он мешает их движению и протиснулся вправо. Оказалось, нет, по его душу.

Оно и правильно, ловить помятые машины с семьёй внутри на русских номерах куда сподручнее, чем бандитов по лесам с автоматами, которые ещё по патрульным машинам прыгают. Бродяга бы справедливо согласился, что последнее не входит в функции дорожных полицейских. Если бы сам их начальник, требуя с него паспорт помимо водительского удостоверения, не сказал, что ему до всего есть дело. Запросил он документы и у жены покорного корреспондента. Оно и правильно, сразу видно, что хрупкая девушка, известная Сомбору своими художественными выставками, с малолетним ребёнком на заднем сиденье, является острой угрозой общественной безопасности. Им запрещено было отлучаться от машины далее, чем в туалет, пока журналист русский проходил полное тестирование на алкоголь и наркотики в участке. Ну, ясно же, что все наркоманы в пьяном угаре возят свои семьи в супермаркеты и к логопеду, о чём начальник был уведомлен.

Но начальник был непреклонен:

– Вот, сейчас мы проверим тебя по всей базе, кто ты, и что ты?..

Кто я и что, вышел рассказать коллеге сосед журналиста, ветеран Косово, а ныне сотрудник полиции, но, к сожалению, в ранге невысоком. Потому шеф ему сказал идти, заниматься своим делом. А молодой полицейский, крепкий весёлый парень, который также с трудом скрывал недоумение по поводу происходящего цирка, тем не менее начальству возражать не смел и покорно тестировал Бродягу на наркотики. Это было долго, нудно и скучно. Так как слюны для анализа нужно в наркоманских количествах, которое больше, чем может выделить нормальный человек меньше, чем за полчаса. Как бы извиняясь, парень в форме заверил журналиста, что таких процедур в день они проводят по 5-7.

Тем временем начальник его (время) даром не терял. Нашёл в участке хозяина автосервиса, что был там по делам.

– Ты до скольки работаешь?

– Да, вот, еду закрывать сервис и домой.

– Домой не смей, пока не закончишь этого руса.

Так, пожеланию молодого инспектора «Сейчас закончим тест и вас отпустим» не суждено было претвориться в реальность. Максимум, что мог он и его коллеги, это отпустить семью журналиста русского, пока не видит шеф. Он как начальник не мог везти Бродягу на техосмотр, потому поручил составление протоколов пойманным в коридорах участка постовым. А они и сами не рады.

– Наша смена закончилась, да и как твой техосмотр оформлять, мы понятия не имеем.

– Что меня касается, я целиком за то, чтобы вы ехали домой, – беззастенчиво заметил рус.

– Ты же понимаешь, что мы бы рады, но не можем. Обычно мы никогда не тормозим русские номера. Кроме как с целью высказать своё приятельство. Мы к своим строже, чем к вам.

Последнее подтверждают и сербы. Простые мужики на техосмотре:

– Мы бы на машине в таком мятом виде и дня бы не проездили. А тебя на городских дорогах уже два года наблюдаем.

Собственно, вопросов тут как раз у Бродяги нет, ибо налицо „нарушения“ техсостояния его авто. Но зачем было гонять его по всем остальным проверкам? И, главное, выдумывать проезд на красный свет?

Так или иначе, в сервисе мы провозились допоздна. Так как ребята из сервиса тоже не знали, с какой стороны подступаться к американскому авто и русским бумагам. Они же подбросили Бродягу до дому:

– Это меньшее, что мы можем для тебя сделать. Нам очень жаль, что участвовали в этом.

Со списком неисправностей и протоколами с утра журналист русский опять приехал в участок, чтобы отправиться на суд в сопровождении полицейском. Долго ожидая в здании участка, Бродяга уж грешным делом подумал, что начальник намеренно задерживает, дабы опоздать на суд. Но в конце концов выдали сопровождение, и, надо сказать, весьма приятное, в виде полицейской родом из Апатина, города, который славится красотой своих девушек.

Судья покорному слуге пера доверительно пояснила, что, имея таких «свидетелей» его прегрешений, спорить ему бесполезно. Судья, надо сказать, добрейшей души женщина, нашла и бумаги в МУПе, что сын Бродяги с особенностями. Однако я не просил, чтобы это принимали в расчёт. Который выходил 80 000(!) динар или соответственно 80 дней тюрьмы (как в романе Жюля Верна, только там вокруг света, а тут за решёткой). Такая цифра выходила с учётом всех нарушений, включая технеисправность, она-то до встречи с судьей была темной лошадкой. Известно было лишь, что красный свет стоит 40 000, на скидку можно рассчитывать лишь в случае согласия. Бродяга был настроен спорить, потому что ну не было такого. О чём судье прямо и сказал.

– Я не имею права тебе советовать, дорогой Рус, и очень мне жаль, что познакомились при таких обстоятельствах. Но послушай меня, если ты не признаешь вины, я передаю тебя на обычный порядок рассмотрения, шансов у тебя, хоть не имею права этого говорить, но… их трое высших чинов, при том один из них проверяющий из Белграда…

Тут она делает паузу и прямо звонит своей подруге, судье, которая рассматривает в обычном порядке и «например» рассказывает ситуацию.

– Без шансов… – слышу я из трубки. А далее предложение попить кафу.

– Смотри, если ты сейчас заключишь с ними (представителями полиции этажом выше) соглашение, штраф будет минимальным, 50 или как договоритесь.

Бродяга решил попробовать договориться на верхнем этаже. Параллельно поддержку попытались ему оказать коллеги-журналисты с местного ТВ и радио Дунав из Апатина…

«Именем народа», как звучит всякое судебное решение, в общем, Бродяге присудили 30 тысяч динар штрафу и лишение права управления на месяц всего.

Врёте, сказал бы Бродяга, народ Сербии ему только добра желает. Но промолчал, потому что ему ещё надо было вымолить отсрочку. Которая просто не предусмотрена, если заключается соглашение (как на него пошел, расскажу вечером, выбор был не велик) — в противном случае: не платишь —80 дней тюрьмы (а не 30, потому что то соглашение, а штраф именно такой). Затвор, кстати, прямо там же, за стенкой.

В конце концов, когда все полицейские уже ушли и мы остались наедине, судья сказала:

– Добро, я беру у тебя паспорт и даю сроку неделю! Если ты прямо сейчас бежишь и платишь 7,5 тысяч штрафа, выписанного полицией (то есть вне судебного, свыше тех 30), а завтра принесёшь половину по решению.

В общем, встречали меня уже улыбаясь.

– Ну, давай скостим тебе на 40.

– Ну, давайте, но у меня столько нет, – простодушно отвечал Бродяга. – Может, я частично посижу или там общественные работы? (Бродяга начитался объявлений в ожидании суда, где рассказывали про внесудебные штрафы и порядок их оспаривания или оплаты, но это не его случай).

– Нет, так не получится. Ладно, можем тебе ещё 10 списать на лишение управления ТС на месяц.

– Давайте, на три! И дело с концом! – радостно отвечал Бродяга.

– Десятка – это максимум, что можно списать.

На том и договорились.

– Вот, видишь, как хорошо прошёл, – заявила внизу Бродяге судья. – А могу я ему не выписывать судебных расходов? – это было обращено уже секретарице судебного заседания. Та пожала плечами.

– Видимо, всё же совсем нет, нельзя. Вучич нам этого не простит. Ну, давай, будет 1000 динар. – так Бродяга узнал о том, как пополняется бюджет и за что сербы так не любят своего президента… Если открытым текстом в здании суда!

– Значит, ты идёшь сейчас платить 31 тысячу, а потом вернёшься за паспортом.

И тут скромно подала голос моя прекрасная сопровождающая из участка дорожной полиции:

– Извините, а шеф мне сказал: ни в коем случае не возвращать паспорт, пока не будут уплачены и внесудебные штрафы… – было видно, что её ждёт несладкий разговор с начальством.

– Эх, да… Видно крепко он за тебя взялся. Ну, тут ещё проверяющий из Белграда.

Соглашение, в отличие от присужденного штрафа не оставляет времени, и только мольбой Бродяга выбил сроку день на половину суммы и неделю для второй. Что хотелось бы добавить, оно понятно, что все эти акции и проверки исходят с самого верху, ввиду африканских мигрантов, шастающих толпой и с автоматами, пляшущих на патрульных машинах. Но какая-то странная логика — демонстрировать работу на простых водителях авто, чьи нарушения, конечно, незаконны, но очевидно не столь общественно опасны. Бродяга говорит сие без злости или обиды, просто как он это видит.

В автосервисе, куда Бродягу препровождали в несречный (несчастливый серб.) дан на технический преглед…

Сегодня вышел встречать сам хозяин.

– Прости, – сказал ему Бродяга: – Не могу забрать авто, пока все деньги уходят на штрафы.

– Пусть стоит сколько надо. Это наименьшее, что я могу для тебя сделать. Мне искренне жаль, что я вынужден был участвовать в этом. Но знаешь ли ты, кто тебя остановил?

– Да, начальник Сташа.

– Э, Сташа – это только пол беды. С ним был командант из Београда (это Бродяга уже от судьи знает – прим.). Так вот, пока тебя тестировали там в участке на наркотики и алкоголь, я был по другим делам. И как только этот столичный надзиратель услышал, что ты чист, он подошёл ко мне: «До скольки работаешь?», ну я ему отвечаю, что уже закончил. «Не смей идти домой, пока не закончишь этого Руса»! Видно, сильно ты ему сдался. А сколько тебе выписали?

– 30 тыщ по судебному.

– Всего?! Повезло тебе с судьей! Наши тут каждый день и с половиной твоих проблем. Не обижайся, авто у тебя добар, но… В общем, и с половиной твоих нарушений меньше сотки не проходят. Но ты хорошо держался. Наши мужики тут плачут. Да что там говорить: мы с патрульными сами были под стрессом: что делать? Как Руса оформлять? Они меня спрашивают, а я откуда знаю!? У меня свои проблемы, половина разъемов не европейского формата!.. Ну, да ладно, что было, то было. Ты штраф оплатил?

– Половину.

– О, это надо отметить!

Так на капот бродягиного авто была вынесена кафа. Без номеров, их ему вернут лишь после устранения недостатков.

Самое интересное произошло вечером дня, следующего за судебным. Где на Личком Прелу, празднестве, которым славится Апатин, журналист русский и путописац сербский по делам и по душе в национальном личанском (сербская народность) костюме и в окружении председателя скупщины общины и директора радио встретил того самого начальника Сташу.

– Что ж ты нашего писателя задержал? – посетовал директор Радио Дунав.

– Так я ж не знал, что он наш… – отшутился Сташа. Ясное дело, что перед законом все равны.

Вот писатель о быте сербском благодарит начальника ОСП Сомбор Сташу Ковачевича за вдохновение для рассказа, а также полагает, что его следовало бы представить к награде за укрепление дружеских отношений двух братских народов, как минимум, а в идеале: назначить на пост БИА, освобождённый известным русофилом Вулиным, чем показать западным партнёрам ясный поворот Сербии в европейском направлении: вместо решения реальных проблем — заниматься формализмом. Бродяга шутит, закон суров, но он закон.

Добрыня Балканыч