К середине ноября дозревает первое в году молодое красное вино. Это время, когда утробный покой подвалов сравнивается по температуре с прохладой осенних вечеров, и винодел уже может не спешить, боясь нарушить баланс уличным теплом. Появляется время спокойно наполнить бутылки ранним одновременно и прохладным на языке, и согревающим нутро напитком.
Потихоньку наступает зима, к праздникам дозревают остальные сорта вина. Тут особой любовью пользуется Бермет, настоянный на травах, пряный и ароматный, с нотками кориандра, он так хорош долгими промозглыми вечерами. Его единственное не разбавляют горячей водой с сахаром – так называемое «Кувано вино».
Главным зимним праздником для сербских виноделов является не Новый год, выпадающий на дни поста, и даже не Рождество, хоть тут и раскрывают бутылочку-другую. Самый важный день в году для тех, кто выращивает лозу, — день её подрезания, День святого Трифуна, покровителя виноделия.
По этому поводу анекдот:
Закончилась война в Боснии, встретились лидеры мусульман, сербов и хорватов — Изетбегович, Туджман и Милошевич, и решили в знак окончания войны посадить дерево мира.
Милошевич говорит: — А давайте персик посадим?
Все хором: — Нееет, бресква, ваше сербское «бре», хочешь нас обмануть.
Туджман: — А давайте абрикос?
Все хором: — Хаха кайсия, ваше хорватское «кай», обмануть хочешь, свою хорватскую победу показать.
Выходит Изетбегович: — А давайте лозу!
Все и так, и так слово склоняли — ничего не получается мусульманского, ну ладно, посадили.
На следующий день Милошевич звонит Туджману — Алия нас всех обманул, лоза им была нужна из-за обрезания!
Говоря же серьёзно, обрезание – очень важный этап в деле выращивания винограда. Фактически он занимает несколько дней, но символически происходит в один, когда славят покровителя всех виноделов Святого Трифуна. По забавному совпадению, выпадает Трифунова Слава на 14 февраля. Вот сербы православные и шутят: «уж, конечно, это День Влюблённых… в вино». Собираются по всем Балканам на виноградниках люди, приезжает священник, проводит службу, и вместе с винным кумом, который назначается на год, обрезает пару веток с куста. Далее, как и на всякой славе, приступают к трапезе, где непременно есть славский колач и, конечно, вино.
Обычно вслед за Трифуновым днём проходят ещё раз в году, как и в начале осени, выставки вина по всей Сербии. На них малые домашние винодельни, как правило, оставляют добрую половину произведённого продукта. Больше давая на пробу, чем продавая. Потому что вино — это не про заработок.
Это такой способ облегчить мысли сербских стариков на закате лет. Такое… бессмертие!
— Делать вино, собирать и растить…
Бранко-винодел сделал паузу, отхлебнув из бокала, что висел у него в специальной сумке на шее и задумался.
— Рождать его… — понимаешь, здесь это ключевое слово. Начинаешь тянуться к виноделию, чем больше думаешь о смерти. «Memento mori»… кхм… да. С возрастом всё больше и чаще возвращаешься к мысли о конечности жизни, и о непрерывной близости этого конца. Дорога сокращается, понимаешь.
И тут, как говорится, стариков тянет к земле. Не потому, что они собираются в неё скоро лечь, но потому что так они больше думают о восхождении жизни новой, что смерть — это лишь этап в цикле бесконечности. Спокойнее так, понимаешь.
Но именно виноделие, в отличие от любой другой аграрной философии, говорит не просто банально о колесе сансары, — Бранко смеётся. Утирает слёзы и продолжает:
— Но о настоящем бессмертии. Вино не умирает, чтобы дать новую жизнь. Виноград — да. Но бутылка может стоять веками. И даже когда спустя много лет она будет открыта и распита твоими праправнуками, оно и далее останется жить в памяти, как вкус, и твоё имя не забудут.
Есть, конечно, множество способов добиться того же эффекта… памяти потомков. И человек по возможности должен испробовать их все. Но вино, пожалуй, самый наглядный и ощутимый.
Добрыня Балканыч