Старики любят повторять: мол, раньше было лучше. Журналист русский вроде бы ещё не старик, потому, пожалуй, из его уст прозвучит правдиво: раньше было безопасней. Да-да, даже несмотря на набравший безумную популярность сериал о жестоких 80-х. Знаете, во-первых, всегда был криминал, во-вторых всегда молодежь была склонна к стычкам по самым идиотским поводам: место жительства (район), одежда, музыкальные предпочтения и т. д. Но проходили годы, и вот бывший нефор с гопником вместе слушают «Сектор Газа», вспоминая, как по молодости били бутылки друг другу о головы. Пережили, слава Богу. Ныне же совершенно взрослые люди поглощены ненавистью по отношению друг к другу, причём на основании признаков, которые ты не выбираешь: рождения в той или иной стране, взросление в ней, использование языка родителей…
Вот почему встреча Старого Нового Года в Либерленде — это как путешествие на машине времени: множество людей из множества стран. От Южной Америки до Монголии. Разные возрасты, разные имиджи, от бродяг до господ. Разные культуры, музыкальные предпочтения и какое-то безумие смеси языков. Но всё это в атмосфере дружелюбия, спокойствия и небольшой суеты по хозяйству. И дело не только в празднике — тут в любой день, тепло, душевно, уютно и деловито. Всегда люди здесь чем-то заняты. И всегда с каким-то особым наслаждением, увлеченностью. То ли небольшое количество алкоголя тому виной, то ли всё-таки основная идея.
Либерленд звучит как нечто модное и продвинутое — что ж, это справедливо в отношении интерьера, техники, опять же, существование самого сообщества, дерзнувшего считать себя государством, во многом чисто финансово базируется на крипте.
Но мысль о том, что «извините, мы не станем стучать друг друга по голове, просто потому что нам так правительств сказали» не нова. Да и ладно бы свои правительства… Сегодня дядя из-за океана, например, Сербию учит: кого надо любить, а кому санкции вводить. Сербия, в лучших традициях, шлёт коллективный запад на… Ну, вы поняли. Что, возможно, вам будет непонятно — это совершенно как бы европейское продвинутое государство поддерживает Сербию в этом посыле.
– Нам пытаются затереть байку о целом народе, диких и опасных варварах, которых мы как будто должны ненавидеть, чтобы остановить войну. Нет, конечно, это очень странная философия, – рассказывает мне чех на почти безупречном сербском, регулярно вставляя русские словечки. И он не похож на поклонника Путина, но ему нравится стоять посреди зала, полного людей, таких непохожих, пить в компании Руса и говорить что думаешь.
Неподалеку на вертеле крутится поросёнок и играют тамбураши. Я окидываю свою компанию беглым взглядом: чех с усами на манер Дали, другой — очевидный металлист, и ещё чувак, весь в пирсинге, из Мехико.
– Вы все граждане Либерленда?
– Ага, только я свой паспорт потерял. Уже третий раз!.. – смеётся кто-то из них.
– А какая музыка является самой популярной тут? Я хочу сказать, ну, тамбураши – это очевидно дань сербскому характеру праздника.
– Знаешь, общей музыки у нас и правда нет, мы все слушаем своё. Но имеется любимый фильм, можно сказать, официальный Либерлэнда, если тут вообще хоть что-то может быть официально… Ну, короче, мы все его смотрим, и не по разу, хочешь знать какой?
– Да, разумеется, – отвечаю я, приготовясь услышать там какой-то «Гнездо кукушки» или что-то анархическое. Ну, не знаю, может, там, «Бойцовский клуб»…
– «Ко то тамо пева». Так что к тамбурашам у нас всех особая любовь.
Если подняться на верхний этаж посольства-кафаны, как я его называю, то можно кроме атмосферы коворкинга, студии для записи эфиров и прочих серьёзных штук, найти замечательный вид за окном и бутылку виньяка. А также собрание книг о Тито.
– Не-не, не фоткай, пожалуйста, а то подумают, что мы любим диктатора! – просит меня Ваня Царь, это его реальные фамилия и имя, которое дала любящая Россию мама, и полагавшая, что у нас это самостоятельное имя, а не Иван, которое есть и у сербов.
Несмотря на такое громкое звание, человек он крайне скромный, даром что второй, а в чем-то и первый в Либерленде.
– Ну, это для вас он диктатор. Для большинства русов он что-то вроде Фиделя Кастро. Герой войны, партизан, ставший национальным лидером. С шикарными манерами и харизмой.
– А я люблю Владимира Путина… – говорит мне одна дама в голубом платье.
Не знаю, отчего красивым женщинам так нравится президент России. Но факт. Приходится с этим что-то делать. И влюблять в голубоглазого русского журналиста, прервав интервью за чорбой (супом) с президентом республики Либерленд, Витом.
Мой собеседник в замечательной футболке, с лого, сильно похожим на один известный порноресурс, прошёл пешком от Чехии до Турции и назад, твёрдо верит, что Сербия — это его убежище от сдуревшей реальности, но Либерленд — это то, что чеха с ней связывает:
– Рус, хорошо тебе, ты здесь можешь быть сам по себе, – твердит он мне на не слишком трезвом, но уверенном сербском, с небольшим акцентом, ближе к русскому.
Хотя между сербами и чехами есть та общая черта — в неспешности, в некотором разгильдяйстве самую малость. Значок марки машины заклеен пиратским стикером. Говорят, он исполнен в виде усмешки над хорватским нацистским одноглазым орлом. Что ж, в принципе идеология фашизма, презираемого в Либерленде, базируется на порядке и дисциплине. А тут бродяги собрались, захваченные мечтой. Наверное, утопичной, но зато своей.
Добрыня Балканыч
Продолжение следует…