Соня Караджич-Йовичевич — врач, специалист в области радиологии и традиционной китайской медицины и акупунктуры. Она родилась в Сараево в семье Радована и Лилианы Караджич, откуда в 1992 году бежала в окрестности города Пале. Здесь она вышла замуж, вырастила детей, здесь же живет и работает.

Соня Караджич стала одним из основателей Сербской демократической партии, в активе партии она состоит уже почти 33 года. Вместе с большей частью большой семьи Радована Караджича, Соня находится в «черном списке» США как предполагаемый помощник отца, хотя многочисленные расследования не выявили для этих обвинений никаких оснований. До сих пор Караджичи подвергаются настоящему психологическому насилию со стороны различных банков, дипломатов и политиков, находятся под санкциями, для которых нет оснований и спустя почти 15 лет после ареста первого президента Республики Сербской.

Нашей редакции удалось взять эксклюзивное интервью у дочери Радована Караджича и выяснить, где он сейчас находится и в каких условиях содержится, какое значение его жертва имела для сербского народа и как отразилась на родственниках, есть ли шанс на помилование и могут ли его обменять как «друга русского народа» вместе с Ратко Младичем, пишет ли он стихи и как ему удалось скрываться от Гаагского трибунала 12 лет.

— Соня, расскажите, как сейчас здоровье у вашего отца? Где он находится? У вас есть с ним связь?

— В данный момент мой отец находится в тюрьме на острове Уайт, на юге Британских островов. Его перевели туда из Следственного изолятора Организации Объединенных Наций в Гааге почти два года назад. Хотя правила предусматривают отбывание наказания в странах Евросоюза, но депортировали его в самый дальний пункт назначения, в страну, которая не является членом ЕС и которая открыто участвовала в войне в бывшей Югославии и всегда действует против сербов. То же самое и сегодня. Соглашение о его переводе в Великобританию было достигнуто на основе личных связей председателя Остаточного механизма (Международный остаточный механизм для уголовных трибуналов при ООН – прим. ред.) в Гааге и британского министра, давно знакомых друг с другом, еще со времен работы этого министра в прокуратуре Гаагского трибунала с прокурором Джеффри Найсом. Он не мог скрыть своей радости по поводу перевода отца, поэтому тут же похвастался в своем личном Twitter-аккаунте, хотя правила запрещают разглашение решения о переводе до момента перевода заключенного, в первую очередь, из соображений безопасности. Кроме того, были нарушены несколько резолюций ООН, подписанных Великобританией, прежде всего резолюция, включающая Правила Нельсона Манделы. Одно из таких принятых правил гласит, что заключенный должен быть направлен для отбывания наказания в место, наиболее близкое к его семье. При всех этих нарушениях процедур и постановлений мой отец был злонамеренно помещен в самое отдаленное место назначения, без реальной возможности свиданий с семьей, адвокатами, друзьями и без обеспечения основных прав человека, которыми обладают все заключенные в одной тюрьме, даже самые ужасные британские преступники.

Радован Караджич ежедневно подвергается психологическим, а иногда и физическим преследованиям со стороны охранников. Они продолжают придумывать странные причины, чтобы наказать его. В наказание у него даже стул и подушку отобрали, а самое частое наказание — запрет на общение с семьей. Прошлым летом мы ничего не знали о нем больше месяца, даже был ли он жив. Этой осенью они реализовали тот же принцип в течение нескольких месяцев. С недавнего времени ему разрешены только редкие звонки. В тех редких телефонных разговорах, которые ограничены пятью минутами и должны вестись исключительно на английском языке, он говорит, что у него все в порядке. У меня есть веские основания подозревать, что он вынужден так говорить и что они не позволят ему сказать иначе. Вот почему мы молим Бога, чтобы он был действительно физически и психически здоров, и особенно мы молим Бога, чтобы он был в безопасности прежде всего от охранников, но также и от других заключенных.

— Конечно, многих в России также интересует вопрос, есть ли у Радована Караджича шансы на помилование в новом судебном процессе?

— Радован Караджич не должен был быть осужден. В ходе процесса были представлены многочисленные доказательства этого, но судебная коллегия упорно отказывалась принять их во внимание и приобщить к материалам дела. Первоначальная конструкция так называемой «командной ответственности» не удалась, и они заменили ее конструкцией «совместного преступного действия», так и не сумев подкрепить это какими-либо доказательствами. Наоборот, развитие событий во время войны настолько отличалось от места к месту, что заранее спланировать было невозможно. Такая формулировка позволяла предъявлять обвинения любому сербу, жившему в 1992 году. Кроме того, есть сотни оправдательных документов, которые обвинение обнародовало позже, когда их уже нельзя было использовать для защиты. Ранее установленные факты из других процессов принимались как данность без возможности обсуждения, хотя большинство из этих якобы фактов разоблачались в ходе его и других процессов как набор безоглядной лжи, инсинуаций, построений и ложных показаний свидетелей, которым обвинение дало большие преимущества.

Теперь он (Радован Караджич – прим. ред.) имеет право пересматривать обвинительное заключение, в любое время и с новыми фактами и доказательствами, но в британской тюрьме ему не разрешают работать над пересмотром, просмотром и обработкой документов и доказательств, тем самым нарушая еще одну элементарную правовую обязанность, установленную именно в соответствии с принципами англо-саксонской правовой системы, по которой его судили.

— В ноябре прошлого года российский адвокат Дмитрий Аграновский предположил, что после обмена Виктора Бута (отбывавшего наказание в США почти 15 лет) Россия может обменять представителей оппозиции на «братьев русского народа» Радована Караджича, Ратко Младича, Джулиана Ассанжа… Что вы думаете об этой инициативе и насколько она реальна в наше время?

— Я правда не знаю. У меня недостаточно данных, чтобы судить об этом. С другой стороны, от моего мнения ничего не зависит, но я надеюсь, что мои молитвы, надежды и пожелания могут быть услышаны теми, кто принимает эти решения.

— Не могли бы вы раскрыть нашим читателям подробности жизни вашего отца с момента его преследования гаагскими следователями и прокурорами до момента ареста? Он скрывался 12 лет… Были ли у вас с ним какие-то контакты в это время? Если можно, опишите, как ему удавалось скрываться столько лет?

— Все это время у нас не было контактов. У нас конфисковали документы, и мы не могли выехать за пределы своего места жительства. Нам ясно дали понять, что все коммуникации находятся под постоянным наблюдением. Нас открыто физически контролировали на каждом шагу, даже когда мы отвозили детей в школу и обратно. Нам запрещали работать, быть нанятыми. За это время у нас было более 20 проникновений и обысков международных сил при содействии боснийских служб. Они забрали у нас все, что могли, умышленно испортили мебель, стены и полы, украли наши личные вещи и драгоценности, забрали те небольшие деньги, которые мы брали в долг, чтобы выжить. Нас неоднократно вызывали на многочасовые допросы. Против нас начаты многочисленные расследования, о которых я уже упоминала. Мы подвергались многочисленным шантажам и угрозам, а также предложениям передать Радована различным службам и частным лицам. Парадокс — годами не давали нам никаких контактов, а потом стали предлагать деньги и разные льготы, чтобы выйти с ним на связь и обеспечить его экстрадицию, а потом шантажировать и угрожать, если мы этого не сделаем. Тот факт, что мы не были в контакте, потому что при таких обстоятельствах мы не могли в нем быть, делает наше упорство в американском черном списке еще более абсурдным. Конечно, они все это знают. Высокомерие, с которым они относятся ко многим народам мира, в том числе и к сербам, похоже, распространяется и на русских. Давно слышно, что они намерены создать, что называется, «Гаагский суд для Путина». Я искренне надеюсь, что мой опыт и опыт моей семьи могут проиллюстрировать хотя бы часть того, что они планируют сделать.

— Радован Караджич – исключительная фигура в истории сербского народа, один из основателей Республики Сербской и ее первый президент. С другой стороны, его жертва была велика не только для него, но и для всей семьи. Какое отношение имеет семья Караджича (в широком смысле) к этой жертве, и какова его историческая роль в создании Республики Сербской?

— Его историческая роль бесспорна, как бесспорна и огромная жертва, которую он лично и вся семья принесли. Мы все еще несем этот крест сегодня. Никто из нас, даже он, не выбирали этот путь. Совокупность многих обстоятельств определили нашу судьбу. Судьба Радована заключалась в том, чтобы защитить свой народ от страданий, которые были уготованы сербам, идентичных страданиям сербского народа во время Второй мировой войны — лагеря, ямы, бойни, изгнания. Наши политические оппоненты не скрывали своих симпатий и планов. Тот, кто имел опыт и знания о том, что сербский народ пережил от своих соседей в прошлом, легко узнавал намерения новых поколений. Там ничего не изменилось даже за 50 лет коммунистического правления. Своими действиями и попытками получить большинство они заставили нас защитить себя и провозгласить нашу Республику в рамках Боснии и Герцеговины 9 января 1992 года единственной возможностью для сербского населения защититься в своих вековых очагах. Но это не помешало плану истребления сербов из этих районов, поэтому менее чем через три месяца начались запланированные открытые нападения на сербов во всех районах Боснии и Герцеговины. Давно известно, что этот сценарий был подготовлен тремя годами ранее с помощью американского агентства «Рудер и Финн» с заранее подготовленной медийной демонизацией сербов, сконструированными преступлениями, которые будут приписаны сербам, и давно составленными обвинительными актами. Голливудский взгляд на мир как на черно-белую реальность и деление ролей на «хороших парней и плохих парней» был подготовлен задолго до того, как нас втолкнули в этот сценарий. Сербов и русских всегда представляли как «плохих парней», так что вы лучше всего это поймете, потому что точно такие же вещи происходят сегодня с вашим народом и вашей страной.

— Ваш отец также известен в России как поэт, многие его стихи переведены и изданы на русском языке. Скажите, продолжает ли он писать?

— Я благодарна русским братьям за издание нескольких литературных произведений Радована Караджича на русском языке. Надеюсь, он еще пишет, хотя это и сложно, потому что приходится все писать от руки. Никакой технической поддержки ему не позволено.

— Часто пишут, что Радован Караджич был очень недоволен своей поездкой в ​​Россию в 1990-х, когда правительство Ельцина отказало в помощи Республике Сербской. Он говорил об этом? Каково его отношение к России сегодня?

— Его отношение к России никогда не менялось, с самого детства. Он изучал русский язык, всегда много читал, с особой радостью — русских писателей и поэтов. Эта любовь пробудила в нем талант и желание писать. Его любовь к России не меняется независимо от того, кто стоит во главе страны, ведь для него Россия — это братский народ, Церковь, богатая история, благородное искусство и широта великой православной души.

Он не говорил мне об этом. Он избегает говорить о людях плохо и готов каждому найти какое-то поэтическое или психиатрическое оправдание и понимание. Я могу говорить за себя. Для меня эпоха Ельцина — это темный век отношений России с сербами, эпоха трагически некомпетентного правительства, которого русский народ не заслуживал и за чье похмельное высокомерие сербский народ дорого заплатил.

— Вы сами когда-нибудь были в России? Планируете приехать?

— К сожалению, нет. Я никогда не была в России, но мы с мужем всегда хотели приехать с сыновьями. Впитываем истории знакомых и друзей, которым посчастливилось побывать в России. Повторюсь, много лет нам запрещали переезжать, у нас не было ни документов, ни работы, ни денег, чтобы куда-то поехать. Позже, после ареста Радована, мы с большим трудом вернули долги тех тяжелых лет преследований и все, что удалось сохранить, отправили к нему в Гаагу продуктами, средствами гигиены и телефонными звонками. Нам как-то удавалось навещать его только раз в 10-12 месяцев. Таким образом, желание приехать в Россию осталось нереализованным.

Беседовал Владимир Басенков