«Когда стало ясно, что должностные лица СНС готовы даже избивать студентов, это была та капля воды, которая пролила стакан и вызвала большое недовольство в колледжах. Сначала Факультет драматического искусства (ФДИ) начал протесты, а затем пошли студенты других факультетов». Главный редактор издания «Србин.инфо» Деян Петар Златанович рассказывает о хронологии и природе протестов, уже несколько месяцев сотрясающих Сербию. Эксклюзивное видение и обширная картина – специально для читателей портала «О Сербии по-русски».
По некоторым моим сведениям, «левые» группы начали это, и между ними есть два больших варианта, которые иногда ненавидят друг друга больше, чем сами «левые» с «правыми». А именно, есть один вариант, который находится непосредственно под контролем Сороса, весь этот сектор НПО, но есть и другой, анархический, который представляет собой остатки бывших коммунистических социальных идей. Они, например, противники Евросоюза, противники НАТО, противники американского империализма, сионизма, поддерживают Палестину… Их всего пара факультетов, сам философский, но именно потому, что они небольшая группа, они сильно организованы. Так что они были первым фактором, вызвавшим этот протест. Теперь студенческий протест не имел бы такой силы, если бы кто-то не бросил спичку, возможно, намеренно. Но затем другие вещи начались спонтанно, например, когда вспыхнуло пламя, поэтому вы не можете его контролировать.
В тот момент, когда недовольные студенты начали собираться вместе, сначала возник вопрос об организации. Они сами избрали лидеров по факультетам, но то, что произошло из-за авторитарного режима Александра Вучича, который вернулся к нему как бумеранг, сказалось.
А именно, студенты, которые были выбраны в качестве лидеров, сказали, что у них нет проблем с их смелостью, чтобы выйти и быть представленными как лидеры, как представители студентов, но они боятся за своих родителей. То есть они боятся, что их родители потеряют работу, что они не пострадают от больших последствий из-за них.
Многие платят за обучение, если их родители потеряют работу, это будет означать, что им придется прекратить учебу или найти какую-то работу, которая будет работать бок о бок, что затруднит их учебу. А потом – это то, что мне рассказывали сами студенты — тогда пришли анархисты и предложили в качестве лучшего решения (и все студенты приняли это, даже в колледжах, где вообще нет анархистов, как, например, в машиностроительном или электротехническом): не иметь лидера, чтобы все голосовали через Пленум (поэтому пленум, а не собрание), чтобы участниками пленума были только студенты, у которых есть индекс, чтобы каждый студент мог голосовать. И чтобы ни один из студентов не был избран лидером, то есть не было того, кто будет постоянно представлять студенческое движение на публике, но, чтобы каждый раз, когда кто-то должен выступать от имени студентов, соглашались, что один человек не будет делать это более двух-трех раз.
Сначала они не могли реализовать это так легко, но вот, через три месяца, теперь они реализуют это до конца, строго. Даже, как следствие, различные активисты НПО, которые находились под контролем Запада и которые часто, когда происходили экологические протесты, пытались инициировать студенческие протесты в университете и были признаны таковыми, потому что контролируемые Западом СМИ в Сербии часто называли и представляли их как студентов – студенческим пленумам было запрещено сначала выступать публично в качестве представителей студентов, а некоторым, как Павлу Чичваричу, даже посещать факультет в течение месяца, потому что они нарушили это правило. Таким образом, студенты быстро приняли это правило, чтобы быть представленными на публике строго как сообщество, а не через отдельных лиц.
Этого правила придерживаются до сего дня, и таким образом они защитили себя от прямого удара режима, а также от ударов НПО и политических партий. Потому что вы больше не можете подкупить одного, двух или трех студентов, так как пленумы все решают, иногда на них приходит 200-300 студентов, иногда они занимают 10 часов, когда они договариваются, так что трудно подкупить, например, 50-100 человек.
И, как следствие, мы имеем именно то, что эти пленумы были неконтролируемыми теми, кто думал, когда они помогали инициировать студенческий протест, что они будут контролироваться. Что ж, теперь мы снова подходим к профессуре. Профессора, недовольные ситуацией, связанной с этим новым законом Об образовании, – это те, кто больше не «наливал воду».
Это было еще до студенческих протестов, вокруг лития и всего остального, но всегда профессора, то есть руководство самих факультетов, знали, что они предотвращают это, не выходя на встречу со студентами: дать им помещения, отложить экзамены, дать им чтобы факультет не работал день или два, что нет лекций и все такое.
Теперь они отступили. Протесты начались, это то, что мне говорили сами профессора, например, на юридическом (факультете), с мыслью: давайте начнем протест, а потом, когда он немного накалится, мы будем немного сильнее, затем мы возьмем его под контроль, а затем мы будем вести переговоры с властями.
Однако ноябрьский протест имел такой внезапный успех, что они больше не могли его контролировать. Я убежден, что многие профессора, которые изначально не предотвращали студенческий протест, теперь были бы рады предотвратить его, если бы они знали, в каком направлении он пойдет, но поскольку они этого не сделали, как говорится, «зверь оторвался» и они больше не могут контролировать протест до конца, потому что сейчас, со временем, протест дошел почти до каждого студента. И действительно, мой опыт показывает, что 80-90% из них − я не лгу и не думаю, что я необъективен, когда говорю это − либо активно-полуактивно участвуют в протестах, либо поддерживают их и не готовы идти на компромисс. И для чего? Есть одна психологическая загвоздка, очень важная, возможно, неизвестная русским.
А именно, там совпали некоторые другие вещи, которые были подтверждены мне профессорами, всеми, но буквально всеми, не только теми, кто был гостями в моей постановке, но и теми, кого я знаю таким образом, так что есть логика, что на самом деле это мое наблюдение на месте. В те времена, когда я учился, были только государственные университеты, а потом всегда были, среди нас были люди, которые хотели сократить путь, чтобы закончить учебу. Их было огромное меньшинство, но они были: и те, кто мчался и пытался с властями, то есть с руководством факультета, с профессорами, наладить какие-то особые отношения, и кто знал, говоря народным языком, «мутить воду», то есть всегда что-то портить, когда это должно было быть сделано для общего блага ради своих личных целей.
Как человек, участвовавший в студенческих протестах 1990-х годов, я знаю, какие у нас были проблемы, когда мы их запускали. Я не говорю, что все дети в частных колледжах такие, но подавляющее большинство тех, кто хотел сократить время до окончания колледжа, которые так или иначе пытались закончить его как можно скорее, пошли в отдельные частные колледжи. Тем более, что ни для кого не секрет, что высшие учебные заведения, такие как Megatrend, имеющий лицензию из Англии, стали своего рода партийными колледжами, через которые СНС получали свои кадры и нанимали их в государственную администрацию с поддельными, сомнительными дипломами. Люди заканчивали эти университеты, учеба в которых длится 4-5 лет, а через год или два, докторантуру через год и меньше. У нас это дело было с министром Мали и его докторской степенью, которая в конечном итоге была защищена…
Продолжение следует
