В тексте, написанном первоначально для портала Србин.инфо, лидер «Народных патрулей» Дамьян Кнежевич продолжает свою колонку, теперь уже на страницах нашего издания.
«Рассказ посвящен моему вступлению в патриотический активизм в Косово и Метохии в 2010 году, а также павшим символам борьбы сербов из Косово из-за предательства политической элиты из Белграда. Уничтожение косовским спецназом системы воздушной тревоги, которая десятилетиями предупреждала жителей Косовской Митровицы об опасности. Действие происходит за десять лет до создания «Народного патруля».
Довольно холодный октябрьский день в Лепосавиче 2010 года. Окрестные столовые и кафе полны студентов спортивного и педагогического факультетов. Я не пью кофе, но это не помешало мне убить время между лекциями, как и печаль от потери баскетбольного контракта в Швейцарии. В компании коллег-преподавателей и местных жителей непринужденную беседу прерывает местный житель, который кричит из дверей бара, что в Косовской Митровице снова зазвучали сирены и мы можем перекрыть главную дорогу в направлении Лешака и Яринья…
«Кто придет, шиптары из РОСУ?», «Наверное, ЕУЛЕКС или КФОР гонят шиптаров, чтобы попытаться установить границу, я не верю, что РОСУ разрешат поехать после того что было том на турнире», — звучат фразу вокруг. Несколькими месяцами ранее спецназ РОСУ двинулся колонной в сторону Яринье для установления границы с остальной Сербией, в тогда в Лепосавиче проводился небольшой футбольный турнир. Несколько тысяч человек перекрыли шоссе. Сначала грузовиками, потом они окружили шиптар и угрожали им начать стрельбу. Албанцам пришлось отступить.
Я сказал, что тоже пойду. Ведь мы один народ. Половина присутствовавших встает и тоже идет. Некоторые остались, просто опасаясь за свою безопасность, или руководствовались мыслью: я не отсюда, пусть местные идут первыми…
Ничего примечательного в блокаде в тот день не было, вероятно, они получили информацию, что люди организовались, поэтому отказались от своих попыток. Это была моя первая акция. Я почувствовал тогда сильное единство, узнал себя и почувствовал потребность серьезнее заняться этим. Позже я принимал друзей из Белграда, которые обратились ко мне, желая приехать на баррикады. Сначала мы были в Яринье и Лепосавиче, пока не дошли до Косовской Митровицы…
Город, расположенный на холмах вдоль реки Ибар. Глядя на южную сторону города с любой высоты, понимаешь оборонительные преимущества гор, все вокруг как на ладони, но и недостаток возможностей для расширения поселения, в отличие от шиптарской части.
До Звечана можно добраться легкой пробежкой, что не помешало многолетнему юношескому соперничеству между двумя городами. Географически отсюда начинается Косовская равнина. С башни Звечана в ясную погоду можно увидеть Шару и Проклетие невооруженным глазом. Все здесь дышит как историей, так и напряжением. Вся эта напряженность исходила с южного берега Ибара. Там шиптары каждый день уничтожали сербские кладбища, на северной стороне не была тронута ни одна албанская могила, и этим гордились жители Митровицы и Звечана.
Когда я впервые услышал сирены опасности, я вспомнил бомбёжку 99-го, это те же самые сирены. В Косовской Митровице они продолжали работать, чтобы предупредить население о нападении шиптар, КФОР, ЕУЛЕКС. Я действительно видел, как тысяча жителей Митровицы за минуту заполнила улицы, блокируя мост и другие подходы к городу. Эта сирена была символом сопротивления, и ее также можно назвать доказательством того, что война не закончилась в 1999 году. Она символизировала сопротивление врагу, оккупанту, и посылала сигнал о том, что в сознании людей на самом деле не было никакой капитуляции сербов из Косово и Метохии.
Весной 2011 года ситуация ухудшилась до буквально довоенного состояния. В семье думали, что я часто ухожу из-за учебы в университете, что я «сел на книгу». Я пытаюсь вернуться в баскетбол, но когда слышу внизу сирены, меня буквально призывают, чтобы я прыгнул на первый автобус «Колашина Превоз», «Космет Превоз» или «Джо Тревел».
Группы из Белграда, нас, людей, которые там познакомились, были быстро организованы. Совместно с «Гражданской Защитой» мы привезли из Белграда все, что можно и чего не было на месте. Мы поняли, что бои на Ягненице более привлекательны, поэтому меньше посещали Рударе, Яринье и Брняк. Мы не допустили навязывания шиптарского «государства» на сербской земле. Когда «миротворцы» КФОР попытались разрушить баррикады, их жестоко избили. Однако члены КФОР принадлежат к разным национальностям и представляют собой скорее армию, чем полицию, не говоря уже о шиптарах. Они не могли сравниться с нашей жандармерией или бригадой, когда надевали щиты и брали в руки дубинки.
Они были «легкой добычей», как для белградцев, кто более или менее прочувствовал конфликты на демонстрациях, так и для местных жителей, горцев севера Косово из-за их исключительной силы и решимости. После дубинок — слезоточивый газ, резиновые пули, шоковые бомбы и боевые патроны. Пока с нашей стороны не раздастся предупредительная очередь, они не сдадутся. Мы часто заменяли местных на дежурстве, конечно, кто-то из «Гражданской Защиты» всегда был рядом.
В Косовской Митровице баррикада стояла буквально на мосту Ибар, который мы перекрыли бетонными плитами. На многоэтажке возле моста красовалась знаменитая сирена воздушной тревоги, а на первом здании в южной части города, стоящем до сих пор, располагалось пулеметное гнездо. Вот так «договаривались» о сосуществовании в те годы и до сегодняшнего дня.
В Митровице я завел много знакомств, людей разного возраста. Юные и пожилые бок о бок на городском валу. Помню, как мой друг Иван, когда ему было 18 лет, сказал мне: «Даст Бог, чтобы ты пришел к нам в нормальное время, и мы могли бы спокойно потусоваться. Давайте поедим шашлыки у Сейды, куда-нибудь сходим». Глава муниципалитета Марко Якшич сказал мне тогда что-то подобное, разве что не упомянул о походах и шашлыках.
Мы все были злы на правительство в Белграде, сербское государство в Косово существовало, но до некоторого времени. Когда вы разговариваете со старшим агентом военной контрразведки, он кажется обычным продавцом на рынке, но на самом деле он выполняет работу, представляющую национальный интерес. С 2018 года меня часто задерживали в окрестностях Белграда представители спецслужб и полиции. Когда они идут за мной, я узнаю их за километр, все одетые, как будто они вышли из сериала «Госслужащий» или «Мой отец — убийца». В то время суды, муниципалитеты, полиция в штатском находились в ведении институтов Сербии.
Как наивно мы надеялись на смену власти и то, чтобы Николич и Вучич пришли к нам. Цирк с насильственным навязыванием «Брюссельского соглашения»… Члены сербских служб, жандармерии в штатском от генерала Дикича, отдельные бойцы с баррикад, превратившиеся из гайдуков в угнетателей для своего народа, все они с помощью КФОР и шиптаров навязали институты так называемого «Косово». И тогда мы боролись с этим. В мгновение ока на улицах Косово и Метохии пролилась сербская кровь, и в те дни затихла сирена.
Год за годом сирена становится тише, количество сербов уменьшается (на 60 тысяч меньше в целом по Косово, чем в 2014 году). Многие члены сопротивления отступили или ушли под давлением. Бывшие лидеры, доктора и профессора, сменились безграмотными отморозками и каким-то негодяем, которого теперь можно охарактеризовать как «государственного бандита».
Они назвали эту группу «Сербский список». Борьба за сохранение народа и институтов Республики Сербия превратилась в борьбу за НПО «Сообщество сербских муниципалитетов», которые должны представлять автономию сербов, но в составе независимого «Косово». Я, отчасти из-за новых властей, отчасти из-за полиции и судебной власти шиптар, там все меньше и меньше появлялся там, а с 2016 окончательно исчез из тех мест. Я был и остаюсь в «черном списке» правительства так называемого «Косово».
Все это было до дня Святого Николая 2022 года (Народные патрули уже в основном сформированы и активны). Вспоминается протест в Яринье, когда мы дрались с нашей полицией, потому что они нас одурачили по указанию СНС. После того, как мы пошли в бар в Рашке, братья из Черногории были в ужасе от развития ситуации, то есть нашего конфликта с сербской полицией. Я их немного слушаю и больше думаю о том, как избежать ареста в тот вечер. Дискуссию прерывают трое мужчин из «Гражданской защиты» Лепосавича. Братья пришли из-за холма, чтобы поприветствовать нас. Черногорцам говорят «даже если ребята прорвались через кордон, жаль, что вас было не 3000, а 300-400. Мы надеялись, что вы нападете с этой стороны, а мы со стороны Лешака, чтобы снова поджечь переход на Яринье».
После этого они говорят, что СНС и «Сербский список» им не по зубам. Как их обманом заставили вооружиться, что армия поможет, а потом Вучич попросил убрать баррикады, как будто гарантировал, что их не арестуют, а шиптарский министр выложил в соцсетях 500 имен и фамилий для ареста. Но в том разговоре один из них, которого я знаю с 2011 года, рассказал нам, что его жена из Косовской Митровицы, он из Лепосавича и говорит, что в 2006 году он сидел с ней беременной в доме своего тестя в Митровице и раздалась сирена. Свекор тоже одевается, но тесть начинает кричать жене и беременной дочери, чтобы они тоже оделись и пошли на мост.
Он спросил его, почему они, а отец, будущий дедушка ответил: «Мы здесь на защите Родины, они не будут на передовой, но твоя жена и моя дочь должны быть внизу, когда они нападут на нас. Возможно, ее брат или сосед ранены, поэтому она может им помочь. Может быть, появятся зарубежные СМИ и они заметят, что свой порог защищают и женщины, беременные и дети. Мы первые, кого здесь ударят, зять, отсюда пути назад нет, и нам всем придется выбираться, когда нас позовет сирена. Если бы это было не так, они бы нас оккупировали в 1999, 2000, 2003, 2008 годах. Если будет выстрел, мы с ними разделаемся, и ты никогда больше не будешь спрашивать меня о таком в моем доме!»
В тот вечер я въехал в нашу южную провинцию, избежав ареста.
Три месяца спустя мы с братьями были арестованы Вучичем за протест против «франко-германского соглашения». Из тюрьмы я смотрю по новостям, как некоторых моих бывших товарищей с баррикад начинают арестовывать РОСУ и КФОР. Их сажает в тюрьму Курти, а нас — Вучич, и все это с целью подавить сопротивление независимому «Косово».
Чуть позже эти протесты произошли в муниципалитете Звечан, думаю, именно тогда в последний раз прозвучала сирена. Позже та публично не объясненная ситуация в Баньске, когда снова пролилась сербская кровь.
Сербская армия не вошла в край, и, если бы они нарушили резолюцию ООН 1244, тогда, как и много раз раньше, некому было включить сирену в Косовской Митровице, потому что «задницы» Вучича разбежались, когда раздались выстрелы. И мы подходим к концу этого текста, позавчера, отвлеченные этими выборами, что делать дальше, ведь уже в феврале объявляют о реализации того «франко-германского плана» или «Охридского соглашения», я прочитал новость о том, что шиптары отключили сирену в Косовской Митровице.
Убежден, что для местных это было хуже, чем запрет сербских номеров с обозначением «Косово и Метохия». Символ обороны города с 1999 года по сегодняшний день пал. Из-за предательства Вучича и всех его пешек сирены сыграли свое. Вдобавок ко всему, на выборах в Сербии несколькими днями ранее список предателей набрал 47% голосов.
Этот текст не является исповедью части моей юности, я не рассказывал вам ничего подробного и не хвастался важностью и падением символа сопротивления и выживания нашего народа в Косово. Еще одно поражение…
Люди из Косово массово бегут. Слава Богу, у нас пока остались церковные колокола. Я не знаю, когда албанцы доберутся и до них, но уверен — доберутся. Я не уверен, сделал ли я лично все, что было в моих силах, чтобы улучшить ситуацию, а вы, братья и сестры, чудом дочитавшие этот текст до конца, спросите об этом себя.
Дамьян Кнежевич, Белград, 24.12.2023