Майор Милош Кляич или День ветеранов в селе Кляичево

А началось всё с того, что в субботу вечером Ваня (так меня драга зовёт…) от этой драги „убежал“ на 20 минут… не подумайте чего, позже объясню… Рок послушать. Ну, то есть конкретного намерения не было, оно сформировалось, пока я шел улицей…

Идя улицей и заслышав барабана дробь из Дома Ветеранов, который половину сдаёт музыкантам таким же вечно молодым…

… Душой. Но слегка помоложе телом. Ввиду чего журналиста русского, с удобством утопающего в мягком кресле, наблюдающего за „бубнаром“ (барабанщик по-сербски), ветераны попросили холодильник загрузить в „приколицу“ (прицеп). В той корзине, зацепленной за трактор, можно обычно хрюшек наблюдать, не подозревающих о своей судьбе сербской. Эх, родиться б им где-то в Сараево… а, да их там и не разводят, они ж не голуби, чтобы за ними наблюдать. Если не считать только нашего сельского майора, что знаком читателям канала Балканский_Ваня)). Он тоже ветеран и родом с того самого города, что любит всем сердцем и душой (даром что в Бога не верит). А стал для него вдруг военным преступником наравне со всеми сербами, что не желали того стыдиться. А ирония судьбы в том, что Майор себя сербом не считает, называя югословеном. Он и воевать-то не воевал, просто смотреть на нацизм в стране, которую от него спас, не мог. Да, Майор, что просит его только так звать в записях вашего журналиста, не желая оглашения имени, боролся ещё во Второй мировой на стороне партизан. Старый он, и со странностями своими, одна из которых: разведение свиней из любви к этой животинушке. Если вы общались со свиньями то, вероятно знаете: ухаживай за их стойлом, и вонять они не будут. Умом ничем не уступают собаке и даже поддаются дрессуре. Хотя Черчилль отмечал отличие боровов от собак, которые смотрят на человека снизу, и кошек – что свысока… Только свиньи – говорил британский премьер, — глядят на нас, как на равных… и в этом что-то есть. Но довольно уже о поросятах. И так растянул начало, со следующего абзаца к делу.

А дело было в том, что на следующий день, в воскресенье, 13 июля, что черногорцы празднуют как День восстания, наши ветераны решили посвятить возложению венков и обращению к своим соратникам, с которыми уже иначе не поговоришь… К памятнику Кляича, в честь которого село и названо. Тот Милош тоже воевал за свободу, и весьма успешно, пока в 1944 году от рождения Христова и 28 – от своего собственного жизнь и не положил. Даром, что Милош Кляич, будучи убеждённый и пламенный юный коммунист из бедной семьи, обдираемой вероисповедующей аристократией, в Бога, как и наш Майор, не верил, жизнь вечную он получил. Так сказать, супротив воли. В форме памяти, хранимой и ныне благодарными православными потомками, бежавшими из тех же мест, откуда и он родом. От хорватских нацистов больше, чем от немецких оккупантов. Гитлеровцы с усташами (это и есть хорватские нацисты, если кто не в курсе) заключили союз, плодом которого стало новое государство НДХ, более не связанное с королевством Югославия, а значит и необходимостью терпеть другие нации на „своей“ земле.

В числе тех наций были и евреи, и цыгане, и русские белоэмигранты, кстати. Все они, кто не был зверски убит, и не успел бежать „в лес густой“, оказались в лагере, печально известном как Ясеновац. Ничем немецким не уступающем, а иные и превосходящем „по рангу“ бесчеловечности, как и многочисленности. Но больше всего хорватский нацист сербов не любил. В первую очередь, вероятно, за то, что и его дед сербом был.

Тех самых сербов, что, например, оказались в регионе под общим названием Краина. Куда они были заселены задолго до зарождения НДХ. Ещё в 18 веке, когда всё это была территория Австро-Венгерского государства, чьи границы полагалось стеречь от империи османской. Заселены Марией Терезией, мудро рассудившей, что, во-первых, славянские православные уже имеют большой опыт войны с турками. Во-вторых: во избежание сепаратистских настроений и попыток отсоединиться от самой Австро-Венгрии, так как знала, что с местными покатоличенными славянами они никогда не договорятся. Так благо для былой империи обернулось человеческой трагедией.

Как только появились повод и возможность излить исторически накопленные претензии соседей. Так всегда бывает. Живут люди рядом, ну чутка подкалывают друг друга, ну порой делят заборы да колодцы. Ну, ежели их не трогать, они авось через поколение и помирятся. Свадьбою потомков. А когда найдётся политик, страстно желающий власти, он припомнит те заборы и колодцы, „приукрасит“ и дополнит ещё и конфликтами посерьёзнее. И вот: вчерашние люди — сегодня нелюди…

Так случалось в Первую мировую. Ещё ярче во Вторую. А с особым уже неприкрытым никаким иным поводом — в последнюю Балканскую, послужившую распадом Югославии. Что бельмом в глазу была странам капиталистического лагеря и НАТО пакта. „На десерт“ ещё побомбившими города, где военные действия не велись. Ну, как бы с целью их прекращения этих действий военных. Ну, логично же… Даром что та СФЮР с СССР ни в каких военных союзах не состояла. Тито, как глава партизанского восстания во Второй мировой и глава по её итогу образованного государства – это особенно подчёркивал.

Так оказались связаны войны прошедшего века. И их ветераны, несмотря на различия во взглядах и самоидентификации. Одни „югословены“, другие – тысячелетия существовавший народ под именем „сербы“, данное им, вроде, римлянами.

Так на севере нынешней Республики Сербии во время Второй мировой нашли убежище те, кто звал себя и кого считали сербами. В тот период они преимущественно стали коммунисты. А в 90-х опять православные. „Да и Бог с ним какие, да и сербы или венгры иль ещё кто“, так тут рассуждали и рассуждают по сей день преимущественно. Неоспоримое тому доказательство – реальная картина жизни в Воеводине сейчас, и то, что именно сюда бежали все, кто был „не тот“ там, где родился. Есть, конечно, шутки, может, не всегда корректные, на национальной почве, но ими весь пыл и выпускается, и заканчивается. Ну, не будут тебя в Сербии бить за то, что ты хорват или ещё к какой национальности себя причисляешь. Ни тогда, ни сейчас. Этим четники отличались от усташей. Чего, конечно, Тито в целях сохранения своей страны признавать – было не выгодно. И предводитель сербских националистов, которые отличаются любовью к своему роду и вере, а не ненавистью к чужой – от нацистов.

То, что Драже Михайлович, так его звали, предводитель четнического движения, ничего против других наций не имел, старались показать на суде спасенные сербскими патриотами британские лётчики. Самолёты, знаете ли, сбивают „иногда“, и уже по-настоящему редко их пилотам всё же удаётся при этом выжить. Но не долго, если на чужой земле попадёшь в руки неприятеля. Которыми оказывались, разумеется, немцы, а ещё страшнее – усташи. Ненависть – штука развивающаяся стремительно. Вчера ты только сербов не любил принципиально, а уже сегодня – любого, кто не такой, как ты. Четники же, очевидно, были союзниками: так как ни одного англичанина, ни американца не „казнили военным судом“, а откормив и отпоив, возвращали на родину.

Так, при всех отличиях во взглядах, в том числе на веру. Так, при всех не обоснованных обвинениях, в том числе в пособничестве оккупантам. Так, при всём при том, забыв все эти малозначимые для мирной жизни будущей, собираются у памятников героям, положившим жизнь за это будущее, все те, кому удалось выжить. А, что особенно приятно — и те, кто это будущее и есть.

Однако, вернёмся к ветеранам именно, и к их привычке собираться.

Ну, а как у ветеранов и вообще всех сербских пенсионеров водится: всякое мероприятие оканчивается… Нет-нет, не правильное слово… продолжается или же, если хотите, сопровождается, посиделкою за хоть чем-то, по возможности, в зависимости от времени, накрытым столом. В этот раз ожидалось много гостей из окрестностей. Кляичево принимало в этом году и апатинских, и сомборских ветеранов, даже кульских (они все крутые, но так городок называется — Кула) и врбаских (а вот в Врбасе, кстати, много черногорцев живёт, вспоминая 13 июля, стоит заметить).

Вот в связи с этим и потребовалось накануне перевести из небольшого дома ветеранов в Дом Культуры, где зал в три раза больше, холодильник. В свином по-сельски прицепе. И моложавее телесно журналиста с барабанщиком даже не попросили, но вежливо спросили: „Ребят, не составит ли вам труда чутка помочь с махиной охлаждающей?“ Ну, нам бы было место в том прицепе, если б мы отказались, правда ведь?..

Вернувшись в свою половину дома, журналист русский ещё недолго посидел и посмотрел, уж простите за манеру правдописания во всех деталях, на обширный зад барабанщика, что принялся за уход одолженной ветеранами им, музыкантам, части дома. Сидел недолго. Так как знал уже, что назавтра опять „убежит“ от супруги терпеливой своей. Поводом к тому будет возложение венков и застолье, где будет вручена одна из её картин. Но тот день подробнее будет описан уже в следующем выпуске. Этот и так уже доведёт корректора издания до истерики. Чем больше у вашего покорного текст, тем больше в нём ошибок. Ничего не поделаешь. Мир полон противоречий. Как четники возлагают венки партизанам. Так и журналисты, бывает, что пишут с ошибками.