Мой хороший друг Йован Радич первый раз приехал в Москву, и вообще, первый раз в Россию. Конечно, я попросила его поделиться своими впечатлениями от поездки.
— Поездка в Россию была моим сном, моей детской мечтой, и я очень благодарен Богу или судьбе, что эта мечта исполнилась. Меня пригласили пожить в семье, то есть я смог увидеть жизнь в России так, как ее видят сами русские, без прикрас. Я ходил по улицам, сам ходил в магазин, общался с людьми, ну, насколько мне позволяло знание русского языка. Вообще, язык я не знал, но за месяц научился неплохо понимать.
В эту поездку для меня было очень многое в первый раз: первый раз я летел гражданским самолетом, первый раз был в таком огромном городе, как Москва, первый раз был в другой стране (Босния и Хорватия не считаются), первый раз принял участие в военно-исторической реконструкции реального эпизода Второй Мировой войны. У меня очень много впечатлений, даже что касается погоды – первый раз вышел на улицу, а там 30 градусов мороза и ветер. До этого самый сильный мороз, который я испытывал – 15 градусов, это было в районе погранзаставы Кошара в 1999 году.
— Йован, ты был в Косово?- удивилась я. Как-то не вязался образ этого светлого и веселого человека с огненным адом Кошары.
— Да, меня призвали на срочную службу в 1998 году, окончил курс спецподготовки и оказался на границе с Албанией. Да, я пережил ад, но мне даже представить страшно, что пережила моя мать, за те три месяца (время агрессии НАТО на Союзную Югославию- автор) она потеряла 10 лет жизни. Я ничего не говорил ей, успокаивал, как мог, но она все равно, конечно, очень переживала за меня. Там же в Косово я дал зарок не пить алкоголь, пока моя армия и мой народ не вернется на святую землю Косово и Метохии. Знаешь, как это было? Где-то около Приштины мне попался разрушенный православный храм, там была просто груда камней, среди которых валялись недогоревшие свечи. Я поднял одну, не знаю, кто ее поставил, во здравие кого-то или за упокой души, зажег, поставил на камень и дал свой зарок, что если выберусь отсюда живым, не выпью алкоголь, пока не вернусь сюда. Может быть, это и спасло мне жизнь, я не знаю. Мы же все были молодые, вечно голодные, как-то шли через разрушенное и сожженное сербское село, я шел крайним и потянулся за зеленым яблоком через забор. В этот миг автоматная очередь хлестнула по ветвям яблони, я упал на землю и положил на себя винтовку. Услышал албанскую речь вблизи, а с другой стороны услышал голоса своих сослуживцев. Кто из них быстрее доберется до меня? Я лежал и молился. Албанцы не стали подходить ко мне вплотную, они с 10 шагов дали очередь из автомата, пуля отрикошетила от моего оружия и попала мне в живот. Ранение было очень тяжелое, если бы меня сразу не отправили на вертолете в военный госпиталь, мы бы с тобой сейчас не говорили. Два месяца провел на больничной койке и только через месяц после ранения написал письмо домой, рассказал про легкое ранение и что не было возможности написать раньше.
После войны остался в армии инструктором, в поле работать я уже не мог. А знаешь, как меня уволили? (Смеется) Я ударил офицера НАТО. В 2000-е годы из армии и органов государственной власти увольняли всех патриотически настроенных сербов, а в армии появилось много кураторов из НАТО. И вот один из американцев с чувством собственного превосходства стал говорить мне, что они убили мало сербов и детей сербских, ругать сербских матерей. Я не мог промолчать. Это был очень большой парень, выше двух метров ростом, из «Зеленых беретов». Тогда я сказал ему: «Эй, наклонись ко мне и повтори, что ты сказал. У меня контузия и я не слышу правым ухом». Он наклонился и начал что-то говорить, а я ударил его в челюсть. После этого пошел в казарму и собрал вещи. Командир вызвал меня минут через десять. Сказал, что полковник-американец громко кричал и требовал отдать меня под трибунал. Мой командир отстоял меня, не знаю, чего ему это стоило, но я уволился по собственному желанию. Через некоторое время меня звали восстановиться в армии, но я отказался.
А вообще, человеческие судьбы порой очень причудливо сплетаются… Я был снайпером в своем подразделении и знал, что со стороны противника тоже работает снайпер. Несколько раз я ловил его в прицел и хорошо запомнил лицо. Я не выстрелил в него, у снайперов есть свои неписанные правила войны. После войны прошло уже много лет, и в одной группе на Фейсбуке я разговорился с хорватом из Загреба. Слово за слово, выяснили, что он воевал на стороне албанцев в 1999 году и был в том же районе, что и я и что он тоже был снайпером. Потом он прислал мне свою фотографию, я узнал его. Именно его жизнь я мог оборвать своим выстрелом. Милан мне признался, что тоже мог убить меня несколько раз, ведь он в отличие от меня уже имел боевой опыт, но тоже не сделал рокового выстрела. Мы подружились, я ездил к нему в Загреб, общался с его сослуживцами, вместе ездили в Сараево и Вишеград.
— Прости, Йован, но не могу не спросить… Сейчас ты с ним общаешься? Я знаю, что хорваты и сербы по-разному смотрят на специальную операцию Вооруженных сил России на территории Украины.
— Да, ты права, мы имеем разные точки зрения на эти события. Но никто не смеет ругать Россию в моем присутствии. Думаю, после окончания специальной операции, по прошествии некоторого времени, мы опять будем общаться, как и прежде.
Не знаю, почему я тебе об этом говорю, в нашей семье тема любой войны – табу, даже сейчас новости про Украину я смотрю, когда никого нет в комнате. И мой дом, наверное, единственный в моем селе, где нет оружия.
— Хорошо, давай вернемся к началу нашего разговора. Итак, ты решился на поездку в другую страну, при этом, почти не зная языка. Как это произошло?
— Я уже говорил, что поездка в Россию была моей мечтой еще с детства. А здесь сошлись все звезды: закончился рабочий контракт, набралась необходимая на поездку сумма, а еще в Россию возвращалась моя добрая знакомая, и я решился поехать вместе с ней. Ты знаешь, что я не люблю большие города, даже в Белград предпочитаю не ездить, понятно, что очень волновался перед поездкой. А еще в аэропорту обнаружилось, что мне сделали не тот тест ПЦР, хорошо, что приехал в аэропорт за несколько часов до вылета, успел сделать ПЦР-тест там.
К Москве мы подлетали в темноте, мне очень хотелось увидеть город с высоты, но, к сожалению, была очень низкая облачность, в Москве шел сильный мокрый снег. А ведь еще утром в Белграде было почти +20, больше скажу, когда мы прилетели в город, где меня ждали друзья, там уже стоял мороз -15, это самый разительный перепад температур за сутки, что я когда-либо испытывал.
Аэропорт Шереметьево произвел на меня неизгладимое впечатление, это настоящий город в городе, столько света, столько современных технологичных вещей, такое количество разноязыкого люда я никогда не видел, даже мои самые смелые фантазии оказались далеки от истины. И это я был всего в двух терминалах, на взлетном поле стояли сотни самолетов, я даже при взлете не увидел край аэродрома. Это потрясающе, это фантастика!
Когда мы прилетели в город, в котором мне предстояло прожить почти месяц, я первый раз почувствовал, как пахнет мороз. У нас в Сербии такого не бывает. Я дышал воздухом России и не мог надышаться, мне хотелось встать на колени и целовать снег.
— А как тебе русские люди? Сильно отличаются от сербов?
— Честно скажу, очень волновался, как меня примут в России. Кто я такой? Обычный балканец, селяк, бывший военный… Я не знал, как ко мне отнесутся обычные люди, с которыми буду общаться. Первый русский, с которым я столкнулся – таксист, что вез меня к друзьям. Обычно таксисты на вокзалах или аэропортах все немного жулики, а главная их задача – заработать как можно больше денег на приезжих. Русский таксист очень удивился и обрадовался, когда я сказал, что приехал из Сербии, даже не взял рубли за поездку, попросил сербские динары, сказал, что будет их хранить и хвастаться друзьям. Честно, я был удивлен. Вообще, абсолютно все люди, с кем я общался, очень хорошо ко мне отнеслись. Меня приглашали на различные мероприятия, концерты, попросили выступить перед студентами на XXX Международных Рождественских образовательных чтениях «К 350-летию со дня рождения Петра I: секулярный мир и религиозность», пригласили и на торжественные проводы новобранцев в Президентский полк в Москву.
Но самое яркое впечатление оставило участие в Военно-историческом фестивале «Бессмертный подвиг». Участники представления съехались из разных городов России, привезли одежду времен Второй Мировой, точнее, Великой Отечественной войны, как принято говорить в России, охолощеное оружие тех времен и даже авто- и мототехнику. Мне предложили на выбор играть за Красную Армию или за немцев. Выходить на поле за немцев я отказался категорически, ведь один мой дед был партизаном, а второй четником, но оба воевали с германскими оккупантами. Тогда мне дали форму бойца Красной Армии, настоящую винтовку Мосина 1942 года выпуска, горсть холостых патронов и объяснили, что я должен делать. Такого воодушевления и азарта я давно не испытывал, теперь все участники-реконструкторы мои настоящие боевые братья!
Побывал я и в таком священном для каждого русского мужчины месте, как гараж (смеется), хоть сам я и не пью алкоголь, но мне очень понравилась сама атмосфера, там меня приняли в почетные чуваши, я даже выучил несколько фраз на этом языке.
Казалось бы, месяц – очень большой срок, но для меня он пролетел буквально, как один день. Я хотел побывать в настоящей русской бане, пожить хотя бы пару дней в русском селе, поближе познакомиться с казаками, взять несколько уроков фланкировки, да много чего еще. Но это, наверное, и хорошо, теперь у меня еще больше желания приехать в Россию еще не один раз.
— Что ж, Йован, ты посмотрел на русскую зиму, теперь обязательно приезжай весной или летом, ты пока плохо представляешь, насколько огромна и многообразна Россия. Будем рады показать тебе нашу прекрасную Родину!
И добро пожаловать в Россию!
Елена Шахова, заместитель командира поискового объединения «Крутояр», член регионального совета Поискового движения России и Военно-исторического общества.