Вот как оно обычно бывает на селе сербском? Идёшь ты вечером по улице. С сыном, как водится, идёшь. Ибо каждому, у кого есть сын, полагается с ним ходить по улице, особенно вечером, в Сербии это называют: «отцовство».

А у кого сына нет? Возможно, спросит далёкий от сербских реалий читатель. В этом случае, он пренепременно будет. А раз всё равно будет, значит, что? Значит, можно уже ходить так, будто он у тебя есть…

А дочка? Дочка… об этом лучше всех сказать сумел, как и в бесчисленном множестве других сербских сербскостей, наш Душко, непременно Душко, а не официально Душан, Радович. С иронией, разумеется, ибо в этом непременном признаке, скрывается сербская душа:

«Кто-то утром счастлив-пресчастлив, что отыскал место парковки. А кто-то грустно-прегрустен, что ему родилось женское дитё»…

«Отцы, отчего вы так алчете мужского потомства? Разве вам недостаточно собственного примера?»

«Тяжело отцам дочерей, как только они представят, что делали чужим дочерям…»

Ну, это всё не более, чем сербская самоирония. Даже не само. Это насмешка и над тем, что другие о них думают. Над навязываемыми им клише. Невозможно себе представить более счастливого иной раз человека, чем гордого, и что очень важно, хорошо понимаемого отца дочери. И, автор этого текста вам по-секрету скажет, а Душко, вероятно, поддержит из коммунистического рая: ни один на свете сын не сможет так любить своего папку, как это делает дочка… Я знаю, я тоже был сын.

Примером искренней любви и взаимопонимания у нас на селе сурово кордунашском и глубоко патриархальном является, уже знакомый читателю, Мошо и дочка его Сара. Причём их союз двух поколений имеет весьма наглядное выражение… Временами создаётся опасное впечатление, что Кляичево — центр современной сербской поэзии!

Так мы с сыном нарываемся на старенький авто близ Дому Культуры.

Жил однажды один лев…

Какой лев?

Страшный лев

Возбужденный и злой гнев!

В пожаре красочных революций.

Знаете, я тоже долгое время ошибочно воспринимал сербов прямолинейно. Вот скажут они, что мрзят (ненавидят) американцев, а особенно англичан. И ты думаешь и правда, и есть за что. Однако, это не так. Это предрассудки, над которым они посмеиваются, ага, так сильно не любят, аж выросли все на битлах, роллингах и пинкфлойдах…

Знаете, сербы с этой своей ироничностью докатились до того, что даже, когда сознание их замутнено, как у пьяниц, а то и попросту отсутствуют логические умственные связи, ввиду отмирания клеток, за оное отвечающих, ирония эта у них остаётся на автомате.

— Вот, скажи мне, как же ты до жизни такой докатился? Стал дилером? — совершенно невинно и прямо в лоб спрашивает ваш покорный самого главного распространителя всех возможных психотропных веществ на селе.

Согласно ст. 46 ФЗ «О наркотических и психотропных веществах» пропаганда, реклама или склонение к употреблению наркотических средств запрещены, поэтому речь дилера нам пришлось немного сократить))))

 

— Да, ты чего? Рус! Это ж семейный бизнес. Мой отец торговал. Я торгую. И надеюсь, сын тоже будет.

Ух, и так серьёзно это сказал. Я на него смотрю в обомлении. Что он аж не сдержался. И как заржет!

— Ну, ты чего! Военным был мой отец. А мать звездой местных бомондов. В общем, оба они успешные, искренне горящие своим делом люди. Мне несложно было стать наркоманом. А потом, как санкции отменили, наркотики подорожали. Сейчас они стоят столько, что половина нас, старых наркоманов, столкнись с таким безобразием, бросили бы из принципа! Что любопытно, когда я получил доступ к оптовой цене, а число потребителей было столь велико, то стало ясно: этот мусор я мог бы продавать хоть в три раза дешевле, в накладе бы не остался. Однако, нам оттуда сверху было указано чётко и ясно: вот такая цена! Дороже можно, дешевле никак нельзя! 

…Молодняк полагается подсаживать по версии сверху. Ну, да, придёт ко мне скажем сын моего одноклассника. Спросит есть чего? Есть-есть, отвечаю, погодь тут у калитки, я тебе сейчас место закладки на бумажке напишу.

Сам иду в дом. Делаю один звонок. И возвращаюсь с листком, на котором адрес его написан. Он на меня смотрит в недоумении. Мол, я последние мозги прожёг. А я ему говорю: иди — иди дорогой, я твоему батьке позвонил, ща он тебе даст всего, чего нужно, во всём многообразии…

…

…

Мой замечательный собеседник, конечно, выражается несколько иным языком, я передаю, как мне выразить удобней. Он же с тоскливой гордостью отмечает, что ни одной книги в жизни не прочитал. И, тем не менее, ему принадлежит один самых сильных афоризмов, достойный Радовичева «Легко оправдывается алкоголизм несчастьем. Отвыкать следует не от пьянства, а от несчастья. Последнее куда больший порок». Вот как звучит определение счастья от дилера:

«Счастье есть временный недостаток желаний.»

Живи он в Белграде, общество бы возвело его в Душко Радовича или Бранка Чопича.

Но такие же легенды, незаметно сливаются с пейзажем воеводинской равнины. И запущения части сельских улиц без освещения.

Вот, вы ж понимаете, что в таком месте, каждый может предаться стыднейшему из пороков — поэзии!

О ценности их литературной судить непросто. Так, показав видному и важному городскому журналисту стихи нашего главного поэта сельского и директора кладбища на пенсии, я услышал весьма ироничный вердикт:

— Тежки алкоголичар… (тяжкий алкоголик — серб.)

Пусть, на меня могут обидеться за упоминание такой оценки. Как оценивающий, за излишнюю откровенность. Так и оцениваемый, по понятным причинам.

Я не умею писать, так чтобы чего-то сказать хотел, но не стал. Берите всё или не берите ничего — говорю своему внутреннему редактору, ломая занесённый им для вычеркивания предложений, карандаш.

А может, оно и должно быть наивным — творчество. Вот, слово придумали «графоман», эти наученные за скамейкой студенческой филологи-журналисты, на самом деле, чтобы оправдать в себе отсутствие искры и страсти. Истинного желания писать. Что они умеют, научились. И все то у них ладно и складно. А за душу не берет, потому что и сами они пишут без души, зато по правилам.

Много сейчас их, балканистов развелось, а главной черты сербской они в упор не видят. Той самой, что выражает свободу. А черта эта ироничность и сарказм. Которой полны улицы и кафаны. В которой секрет Душко Радовича, вырастившего целое поколение школьников 70-80…

Был однажды один лев

Какой лев?

Страшный лев!

Возбужденный лютый гнев!

Не спрашивайте, что он ел?

Тот ел, что хотел!

Страшный лев, о милости не знал.

Пока Брано однажды резинкой его с листа не стирал.))

Вот, текст то родился с вечера поэзии очередного, который мы с сыном застали. Потому, пусть уж хоть один стих в нём будет, сокращённо. Полный его вариант в оригинале доступен по ссылке:

— Неужели, сербское общество было столь умно, чтобы «Београде, добро йутро» было столь популярно? — спрашиваю учительницу литературы школьной сербской.

— О, да, отвечает она. Особенно в 70-х было очень интеллигентно наше общество. — отвечает она: — но думаю, ещё секрет, что тщательно замаскированные в простые слова, глубочайшие смыслы доходили до такого большого числа слушателей, через сарказм.

Чувствую за собой уже эту сербскую ироничность. Встречаю сельского инвалида, одного из многих сегодня чистым и при параде.

— Чего так вырядился? Не иначе пенсию выдают…

Посему всё сказанное выше верно в общем, но не стоит всерьёз воспринимать детали.

 

Добрыня Балканыч