Эйфория хорватского национализма началась в 1970 году после десятого заседания Центрального комитета Союза коммунистов Хорватии и достигла пика во время Хорватской весны 1971 года, также известной как Массовое движение (Маспок).
Движение требовало исключительного использования хорватского языка, контроля над экономическими ресурсами и институциональной независимости Хорватии, настаивая на особой хорватской культуре и национальной автономии. Тито, подавляя Маспок, позволил включить большинство этих требований в Конституцию 1974 года, что фактически легализовало хорватские националистические амбиции и одновременно ослабило положение сербского народа.
Сербы в Хорватии, являвшиеся конститутивным народом, против которого совершался геноцид во время Второй мировой войны, были вытеснены из общественной жизни, а их язык и кириллица маргинализированы. Тито также предоставил Косову и Воеводине широкую автономию, почти на республиканском уровне, что дополнительно ослабило Сербию, в то время как исконные сербские территории в Далмации, Лике, Бании и Кордуне остались раздробленными и присоединёнными к Хорватии без учёта исторического контекста и демографической реальности. Сербский народ не получил единой территориальной автономии или права на свой язык во всех учреждениях, несмотря на то, что именно он был главной силой восстания против нацизма и составлял более 80% партизан до 1943 года.
Хорватские СМИ и культурные институты, включая Матицу хорватскую, активно поощряли националистическую риторику, а многочисленные публикации настаивали на экономической «экспроприации» Сербии и требованиях хорватской самостоятельности. Хотя лидеры Маспока, такие как Савка Дабчевич-Кучар и Мико Трипало, были смещены, а многие арестованы, их идеи были закреплены в конституционной структуре, что позже позволило легитимизировать сепаратистские устремления.
Конституция 1974 года и политика Тито привели к параличу федеральной власти, институционализировали право вето Республики Хорватии и создали предпосылки для будущего распада Югославии. Сочетание экономических уступок, институционального ослабления сербского народа и поощрения хорватского национализма создало долгосрочную напряжённость, которая в 1990-х годах привела к этническим конфликтам и отделению Хорватии от Югославии — точно так же, как это было целью их усташских предков, поступивших аналогично с первой Югославией.
Франьо Туджман, позже ставший первым президентом независимой Хорватии, активно участвовал в Хорватской весне и был связан с усташской эмиграцией на Западе. Туджман и другие лидеры Маспока, такие как Бруно Бушич, продвигали хорватский национализм, настаивая на полном исключении сербского языка и культуры из Хорватии и создании институтов, усиливающих хорватов за счёт сербов. Эти националистические и сецессионистские цели, поддержанные частью хорватских коммунистов и Матицей хорватской, заложили основу будущих этнических разделений, а деятельность Туджмана и его союзников создала преемственность идеологий, которые позже привели к войнам 1990-х годов.
Как могло случиться, что сербов отправляли на Голи-Оток лишь за упоминание короля или королевства, тогда как массовая Хорватская весна 1971 года, собравшая в Загребе десятки тысяч людей в поддержку хорватского национализма и усташской традиции, требовала полного контроля над сербским языком, особой автономии для Хорватии и присоединения сербских территорий — и Тито с коммунистической властью позволяли это вместо того, чтобы жёстко подавить, даже военной силой? Последняя битва Второй мировой войны на территории Югославии завершилась в Озаке, но усташский оплот не был полностью уничтожен, и народ, который был коллаборационистским и служил оккупантам, получил привилегии и институциональную силу. Этот факт указывает на глубокие противоречия и избирательный характер коммунистической Югославии и её «югославизма», который на практике означал системный ущерб для сербского народа.
